Крис Хендерсон: Бесплатных завтраков не бывает

Затрудняюсь сказать, что бы не показалось мне в то утро мерзким. Меньше всего на свете хотел я быть там, где был — за рулем «скайларка» по пути на службу. Пропуская протискивавшийся справа серебристый «рыдван», я представил, как сижу где-нибудь с удочкой, а подрезая размалеванный корявыми надписями белый грузовичок, увидел себя у пылающего камина на каком-нибудь горнолыжном курорте. И много еще других соблазнительных образов, навеянных рекламой пива, пронеслось у меня в голове, покуда мы со «скайларком» выписывали фигуры нашего ежеутреннего вальса через Манхэттенский мост.

Девушки немыслимой красоты — не меньше двухсот долларов за час съемки — улыбались мне со стендов, изображая официанток, пассажирок снегохода, возлюбленных и подруг. С кокетливо-уверенным, распутно-невинным видом, который напрочь исчезает у женщин на втором-третьем романе, они клялись мне чем угодно, что моя паскудная жизнь волшебно переменится, как только я отведаю, предварительно охладив, предлагаемое ими пиво. Будь у меня с собой хоть банка, я бы непременно чокнулся с каждой, даже если бы для этого пришлось лезть в багажник, а значит — останавливаться посреди мосла. А ведь я не очень люблю пиво. Но эти девушки дело свое знали.

Я ехал, ужом ввинчиваясь в серый утренний полумрак, и боялся наступающего дня. В последние несколько недель работы было прискорбно мало: разводы, вшивенькое дело о растрате, розыск и возврат краденого в крайне незначительных размерах. Негусто.

Да еще с погодой не везло. В дождь — и особенно летом — люди неохотно идут на преступления. Потому ли, что кондиционер доступен все-таки далеко не каждому, и большинство нью-йоркцев регулярно устраивает моление о дожде, который остудил бы бетон и их горячие головы. Или потому, что дождь вызывает у всех какое-то жалостливое настроение. Или потому, что он смывает грязь с тротуаров и мостовых, со стен домов и с неба, и город тогда начинает хоть чуточку напоминать место, пригодное для обитания.

Короче говоря, не знаю, почему. Знаю одно: в последнее время к услугам частного сыщика обращались редко. И не только ко мне. Общий спад. Если так и дальше пойдет — бегать мне по улицам в поисках потерявшихся собачек и в чаянии вознаграждения. Ясно вижу: вот мчусь я с гигантским сачком в руках, с пакетиком сахарных косточек в кармане за каким-нибудь тявкающим пуделем, а все девушки с рекламных плакатов покатываются со смеху. И проклятый пудель тоже. На съезде с моста я обошел грузный зеленый «кадиллак» и нахально стал первым. Ни одну сволочь не пропущу, сделаю всех на светофоре! «Ох, и настроеньице», — подумал я.

Впрочем, мне уже не было так паскудно. Я расстегнул ворот. Вокруг мало-помалу прояснялось, в хмари уже угадывалось скорое появление солнца. Да, скоро оно разгонит тучи, уймет ливень, город начнет отогреваться, а потом и накаляться, и всякая шваль оживет, выползет из своих нор. Глядишь, и подвернется работа бедному, но частному сыщику.

Я подъехал к газетному киоску через дорогу от моей конторы. Хозяйка его, по имени Фредди, обзавелась знаком «Стоянка служебного транспорта», чтобы не примазывались посторонние, и потому я в силу дружеских отношений всегда мог припарковаться. Разве что изредка место мое занимал полицейский патруль — в двух кварталах отсюда изумительно пекли пончики.

Фредди сильно за пятьдесят или уже под шестьдесят, росту в ней метра полтора, а весу — много больше восьмидесяти. Она крепка телом и духом, как мало кто в Нью-Йорке. У нее самый богатый выбор газет и журналов, и пакистанцы, контролировавшие всю торговлю периодикой в городе, ничего не смогли с ней сделать. Весьма и весьма примечательная особа.

Она уже тащила к обочине запрещающий знак, и я вылез из машины помочь ей.

— Ну что, красавец, как поживаешь? — спросила она по завершении операции.

— Ничего, спасибо. Побили вчера немножко.

— Ну да? Где же твой обидчик? В морге небось?

— Очень может быть.

— Чего ж ты крошишь людей налево-направо? Разве мама тебе в детстве не говорила, что это нехорошо?

— Что мне тебе сказать, прелесть моя? — С этими словами я вытянул из кипы газет «Дейли ньюс» и бросил ее на прилавок. Фредди, иная мои привычки, поставила рядом упаковку грейпфрутоного сока, а я добавил к этому бутылку V-8, надеясь, что она поможет мне продержаться утро. Я выгреб из кармана мелочь, а Фредди сказала:

— Ох, уж эти мне крутые ребята.

— Да. Мы такие. Попозже я еще загляну, разобью тебе сердце окончательно.