Картер Браун - Завтра убийство!

– Она врет, – усмехнулся с издевкой Инглиш. – И будет врать, пока не позеленеет. Есть единственный способ добиться от нее правды…

– Что вы имеете в виду? – насторожился Сэм.

– Если с ней поговорить как следует…

– Только тронь ее, Инглиш, – прохрипел Эдди, – я пристрелю тебя!

– А я к ней и не притронусь, – осклабился Майк. – Это чисто женское дело, как вы считаете, Эбигейл?

– Нет! – крикнула я. – Не подпускайте ко мне эту сумасшедшую!

Старуха медленно поднялась, на ее лице появилась довольная улыбочка.

– Я только сотрудничаю, только помогаю силам зла! – кровожадно прошептала она. – Зло нельзя укротить, с ним можно только договориться!

Я отшатнулась в сторону.

– Это уж слишком, Инглиш! – воскликнул Сэм. – Уберите эту старую ведьму от Мэйвис, иначе я сам сделаю это!

– И получишь пулю в брюхо, – спокойно предупредил Майк. – А ну, встань рядом с Эдди и не дергайся!

Он сделал три шага ко мне, схватил меня за руку и так ее вывернул, что я согнулась вдвое.

– Приглядывай за ребятишками, Бенни, – приказал он. – Если кто шевельнется – стреляй.

– Как прикажешь, босс!

Майк толкнул меня к двери. Я ничего не соображала от боли, а когда очухалась, увидела, что нахожусь в какой-то спальне.

Я начала растирать запястье, восстанавливая кровообращение, и тут на пороге выросла Эбигейл.

– Предоставляю вам полную свободу, – мягко проговорил Майк. – Можете делать все, что угодно, но только быстро. Мне все равно, каким способом вы убедите ее признаться, ясно?

– Конечно, – старуха кивнула. – Ее надо бы положить на кровать, да связать по рукам и ногам.

– Сейчас. – Майк сверкнул глазами. – Ты слышала? Ложись!

– Нет! – завопила я и вскинула ногу. Острый каблук моей туфли вонзился ему в подбородок. Толстяк взвыл, но не успела довольная улыбка расплыться по моей физиономии, как он ударил меня кулаком в солнечное сплетение, и комната поплыла у меня перед глазами.

Когда я пришла в себя, то была уже распростерта на кровати. Попытки пошевелить руками или ногами ни к чему не привели. В общем, я была распята в буквальном смысле, только не на кресте, а на кровати.

– Ну, теперь она к вашим услугам, – донесся голос Майка. – Но повторяю, все нужно сделать быстро!

– Уж постараюсь, – проскрипела старуха. – Об одном хочу попросить, мистер Инглиш, когда вернетесь в гостиную, включите там приемник, да погромче. Найдите какую-нибудь приятную музыку…

– Хорошая идея, – усмехнулся тот. – И пусть она вопит во все горло, все равно никто не услышит.

– Вот именно! – глаза старухи загорелись.

Я услышала, как закрылась дверь за Майком, и моя последняя надежда угасла. Надо мной склонилось улыбающееся лицо Эбигейл.

– Ну, милочка, – проговорила она сладким голосом. – Ты же слышала, он сказал, как можно быстрее? В общем, когда будешь готова во всем сознаться, только скажи мне, и я оставлю в покое твое прекрасное тело.

– Зря теряешь время. Мне не в чем признаваться! Ты скорее умрешь от старости, чем…

– Ты недооцениваешь меня, милочка… Я предупредила, но раз не желаешь слушать… А я-то думала, что ты из легко поддающихся, но если тебе так хочется, будь мученицей!

Она еще ниже склонилась надо мной и быстро подвернула кофточку моей пижамы к самой шее, а затем так же ловко и быстро стащила до щиколоток штанишки.

Когда старуха выпрямилась вновь, я увидела, что ее глаза затянуты мутной пленкой. Меня начало трясти.

– Ах, какая хорошенькая девочка! – заворковала ведьма. – Какое нежное тельце, какие грудки, какие ножки!

Старуха медленно вытянула вперед руки, затем согнула и расправила крючковатые свои пальцы, словно разминаясь.

Из гостиной послышалась громкая музыка, и она удовлетворенно вздохнула.

– Ну, теперь можешь визжать, сколько угодно милочка. Никто не услышит, кроме нас двоих…

Ее пальцы мелькнули в воздухе, и я вся конвульсивно дернулась от их прикосновения. Что-то тихонько напевая себе под нос, она для начала слегка провела ладонями по всему, моему телу от груди до щиколоток, а потом ее пальцы, словно набрав силы, вонзились в мою плоть и заработали с неутомимостью, за которой угадывался большой опыт. Они щипали и рвали меня, забираясь в самые потаенные уголки, с такой болезненной жестокостью, что уже через две секунды из моего горла вырвался отчаянный вопль тоски и боли.

– Вот так-то, моя дорогая, – бормотала мучительница нараспев. – Кричи, кричи, никто тебе не поможет.

И ее пальцы еще ожесточенней и безжалостней принялись за меня, исторгая из моей груди хриплые крики. Я корчилась, словно в агонии, едва сознавая, что этот хриплый вой принадлежит мне.