Юрий Кузнецов - Кровавый след

Он с опаской огляделся по сторонам. Я продолжал хранить молчание и внимательно смотрел на Терехина, пытаясь сообразить, к чему тот затеял непонятный и ненужный разговор. Честно признаться, меня даже начала раздражать его болтовня.

– Подписание нового союзного договора, – иронично произнес Терехин. – А для чего, скажите вы мне, по частям и подразделениям отдан приказ произвести скрытный маневр и незаметно подтянуть войска к столице?

– Ну, не так уж и незаметно, – сказал я и улыбнулся.

– Конечно, такое количество боевой техники не может остаться незамеченным, – тут же согласился мой напарник.

Он посмотрел мне в глаза с явным подозрением.

– Прости, Вить, – пробормотал он, – я тут действительно раскудахтался, как курица. Сказывается, наверное, перенапряжение последних дней.

– Ты можешь не опасаться меня, – сказал я. – А кроме того, у нас есть приказ, за нами «Витязь» и Ноль Первый. Им решать, а нам выполнять. Постарайся выбросить из головы лишние мысли, иначе они помешают тебе работать.

Терехин молча согласился со мной. Он отвернулся и стал смотреть на дорогу. Мне даже показалось, что он немного успокоился. Некоторое время мы еще были рядом, а потом снова разошлись на прежние точки наблюдения.

День тянулся томительно долго. Солнце припекало и толкало в дремоту. Мы сидели в засаде уже около десяти часов. Никаких осложнений, а тем более происшествий, по всей видимости, не предвиделось. И у нас начала зарождаться призрачная надежда" на то, что скоро объявят «отбой», и ночь мы проведем дома.

Но надежда в самом деле оказалась призрачной. Несмотря на кажущееся спокойствие, нас никто не собирался отпускать по домам. Мы выполняли абсурдный приказ: следили за дорогой и бездействовали; это начинало раздражать ребят. В половине одиннадцатого вечера прибыла вторая группа для усиления наряда на ночное время, и нам разрешили немного отдохнуть. Мы улеглись прямо на траве и попытались поспать. Однако наш отдых продолжался недолго, ребята из группы поддержки скоро разбудили нас.

– Просыпайтесь, выходите на связь, – сказал один из парней, тормоша меня за плечо.

Я открыл глаза. В предрассветном полумраке передо мной мелькали расплывчатые лица. Я пытался сообразить, где нахожусь, и что со мной происходит. Тут меня снова начали тормошить, и я окончательно проснулся.

– Что случилось? – встревоженно спросил я у незнакомого парня.

– Ответь «Витязю», – сказал тот, протягивая мне переговорное устройство.

– Первый на связи, – доложил я шефу. Мой собственный голос показался мне незнакомым.

– Слушайте приказ: переходим в график чрезвычайного положения, – произнес «Витязь».

Я отыскал глазами напарника.

– Будьте наготове, – продолжал шеф, – возможен любой поворот событий. Через некоторое время получите особое распоряжение Ноль Первого. Конец связи.

Мы с Терехиным отошли немного в сторону, чтобы нас никто не мог услышать, и я первым задал мучавший нас обоих вопрос:

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Нет, – замотал тот головой.

– Я согласен, такие неясные приказы мы получаем впервые.

Ответа не последовало, напарник стоял напротив меня и безразлично улыбался.

– Что же нам все-таки нужно делать? – снова спросил я.

Но и этот вопрос повис в воздухе. Тогда я начал рассуждать вслух, пытаясь нащупать смысл ситуации:

– Целый день мы следим за дорогой. Теперь нам сообщают, что группа переходит на чрезвычайное положение, но дальнейших указаний не дают. И потом, как понимать слова, что может случиться любой поворот событий? Интересно, что же все-таки происходит в стране?

Мой напарник наконец ожил.

– Мне тоже очень хотелось бы это знать. Что происходит в Москве, напичканной военной техникой? – он смотрел мне в глаза. – У меня, кажется, есть предположение, но оно пугает. Ты сам как думаешь?

– Не знаю, – я был не рад, что затеял этот разговор. – Я ничего не знаю.

– А мне вот сдается, что ты не хочешь ничего знать.

К чему был этот упрек, я так и не понял. Я отошел в сторону и, не глядя на напарника, произнес:

– Возможно, ты и прав. Разве я обязан об этом думать? Это не входит в мою компетенцию. Я должен лишь исполнять приказы начальства.

– Ну так и исполняй, чего ты ко мне прицепился? – Терехин махнул рукой и направился к своему месту наблюдения.

Я смотрел ему вслед и чувствовал, что мое терпение на грани срыва. В этот момент я очень хотел знать, что происходит со мной, с моим напарником, с шефом, который упорно не желает разъяснить ситуации и давать конкретные распоряжения. Но самое обидное было в том, что я подсознательно осознавал: Леша Терехин прав, нельзя так обращаться с высококлассными специалистами, какими были мы и все ребята из нашей группы. Немного постояв, я направился к напарнику.