Сара Парецки - Горькое лекарство

Гром выстрела вибрировал в кабинете, наполнившемся запахом горелого пороха и крови. Вероятно, ноздри наши не чувствовали запаха крови, но мы ясно видели ее – это яркое пурпурное пятно на столе. А вот те белые осколки – это кости. И более темная мягкая кашица – мозг.

– Только извольте не падать сейчас в обморок, мисс Ви. Нам предстоит работа.

Крепкая черная рука подхватила меня, не давая упасть. Грохот в ушах постепенно стихал, тошнота, подкатывавшая к горлу, отступила. Я медленно выпрямилась, стараясь не касаться стола. Мюррей подошел к окну и застыл там, опустив плечи. Хамфрис неуверенно поднялся на ноги.

– Бедняга Питер... Не мог себе простить кончину той девочки, казнил себя за то, что не спас ее... И вы знаете, в последнее время он вел себя чрезвычайно странно, мы все обратили на это внимание и были весьма обеспокоены. Не в обиду скажу вам, мисс Варшавски, но думаю, на него губительно подействовали слишком частые встречи с вами. Да-да, постоянный наплыв тягостных, пагубных для рассудка воспоминаний о девушке, ее ребенке, о проблемах доктора Хершель. Очень безрассудно с его стороны, очень...

Он поглядел на часы.

– Да не покажусь я вам бессердечным, но мне необходимо срочно ехать в госпиталь. Обдумать, как преподнести персоналу печальную весть, также подыскать кого-то для замены Питера на несколько недель.

Роулингс двинулся к двери, загородив ее.

– Мне кажется, что если кто-то и рассуждает странновато и безрассудно, так это вы, мистер Хамфрис. Сейчас мы должны вместе с вами отправиться в Чикаго... для «милой светской беседы».

Брови Хамфриса поползли вверх, к кромке хорошо уложенной прически.

– Если вам нужно мое заявление, детектив, я его сегодня же надиктую и пошлю своему адвокату для передачи вам. Самоубийство Питера ставит нас в тяжелое положение. Я должен немедленно переговорить с моим секретарем. Видимо, нам придется работать в течение всей субботы и воскресенья.

Роулингс еле слышно вздохнул и вынул наручники.

– Вы меня не поняли, мистер Хамфрис. Я арестовываю вас за подстрекательство к убийству Малькольма Треджьера и убийство Фабиано Эрнандеза. Вы имеете право не отвечать на вопросы. Все, что вы теперь скажете, может быть использовано в суде против вас. У вас есть право посоветоваться с адвокатом, пока мы не начали вас допрашивать, а он может присутствовать при допросе. У вас есть право...

Хамфрис, боровшийся с Роулингсом, который надевал ему наручники на запястья, прорычал:

– Вы еще об этом пожалеете, детектив. Я устрою так, что ваше начальство выкинет вас из полиции.

Роулингс обратился к Мюррею:

– Вы делаете записи, Райерсон? Я хотел бы получить дослоный текст всего, что мистер Хамфрис говорил здесь. И полагаю, что в обвинение войдут также и угрозы полицейскому при исполнении им служебного долга. Полагаю, что сейчас самое время уведомить местных представителей закона о самоубийстве. Пусть приедут и поговорят с нами, пока мы не уехали в город.

Хамфрис продолжал бушевать, но Роулингс, не обращая на него внимания, прошел к телефону и соединился с ответственным дежурным в Чикаго. Когда, воспользовавшись этим, администратор «Дружбы» попытался выбежать из кабинета, Мюррей и я преградили ему путь, блокировав дверь.

– Да отпустите же! – высокомерно заявил Хамфрис. – Я хочу найти еще один телефон. Считаю, что у меня есть право позвонить моему адвокату.

– Подождите, – вмешалась я, – пока детектив закончит разговор.

– Послушайте, мисс Варшавски, – быстро сказал Хамфрис. – Вы очень часто виделись с Бургойном за эти несколько недель. И вы знаете, что он был сам не свой...

– Не знаю, – прервала я. – Вообще не понимаю, каким именно вы хотите представить Бургойна в глазах публики...

– Но весь этот бред собачий, вся эта чушь, которую он нес обо мне и каком-то мексиканце. Как бишь его? Да, Серджио. Мы могли бы заключить очень выгодную для вас сделку, если бы вы согласились засвидетельствовать психическую неполноценность Бургойна. Какая жалость, что мне ни разу в голову не пришло просить нашего психиатра обследовать его. А ведь он наверняка заметил бы изменения в поведении Питера, хотя бы во время наших совещаний. Серьезно подумайте об этом, мисс Варшавски. Ведь именно вы чаще всех встречались за последнее время с Бургойном...

– Вот уж не знаю, что и сказать, мистер Хамфрис. И потом, что вы вкладываете в понятие «выгодная сделка»? Кабинет в здании госпиталя? Или ежегодная доля прибылей Питера?.. А ты как думаешь, Мюррей?