Картер Браун: Поймай мне птицу Феникс

– Вы хотите сказать, – на мгновение Шэрон уставилась на меня с классическим выражением внезапного озарения на лице, – что мисс Смит – китаянка?

– Если это действительно так, единственное, что приходит мне на ум в этом случае: Эдвин Слейтер прав! – раздраженно сказал я. – И из-за этого мы можем прямиком влететь в петлю или же нам придется исхитриться украсть этот антиквариат! И… – Я в отчаянии застонал. – Если то второе письмо, которое он получил, означает, что красный Китай желает получить свои предметы старины назад, а мисс Смит – одна из его представительниц, тогда Слейтер опять прав – мне придется сматывать удочки!

Шэрон прекратила изящно потягивать свой напиток и покончила с ним одним большим глотком.

– Вы ведь не думаете, что возможна повторная попытка со стороны мисс Смит, Дэнни? Я хочу сказать, она не попробует вновь помешать нам отправиться завтра из Нью-Йорка?

– Полагаю, что такой шанс есть, – скорбно сказал я, – определенно, нам не стоит рисковать.

– Думаю, вы правы. – Шэрон на мгновение закусила свою чуть оттопыренную нижнюю губку. – Может, мне лучше провести эту ночь в отеле?

– Даже и это рискованно, если мисс Смит так умна, как кажется. – Я медленно покачал головой. – Боюсь, есть только один способ обеспечить вам безопасность сегодня ночью, Шэрон.

– И какой же?

– Остаться здесь, – просто сказал я. – Я не спущу с вас недремлющего ока.

– Обоих, я надеюсь? – Женщина тихонько засмеялась. И почему-то ее смех прозвучал чертовски неприятно, неприятнее, чем если бы она рассмеялась хрипло. – Вы проницательны, Дэнни, да в придачу еще и развратны!

– Я просто думаю о вашем благополучии, – скромно пояснил я.

– Я похожа на манекен у входа в магазин для мужчин? – Шэрон встала, и в том, как она решительно расправила свои колыхающиеся оборки, была категоричность обреченности. – Благодарю за беспокойство, мистер Бойд. Но лучше уж я испытаю свою судьбу в одиночестве в отеле, чем проведу ночь под замком с хитроумным развратником.

– Вы даже не представляете, чего лишаетесь, – умоляюще сказал я.

– Я отлично знаю, чего лишаюсь, – парировала она, – и именно поэтому я решила воспользоваться отелем!

Когда мы покидали Нью-Йорк, закат догорал, а когда добрались до Лондона, солнце тоже только что закатилось. То есть я хочу сказать, что ночью там не слишком темно, но зато днем, в свою очередь, темновато. Ну, нечто вроде пасмурной полутьмы, висевшей над городом с девяти утра до двух пополудни. После чего мгла как бы постепенно растворялась, а к четырем уже снова становилось темно. Я всегда считал, что в полутемных пещерах живут только отшельники, и для меня было совершенно в новинку узнать, что и англичане порой уподобляются им.

Шэрон О’Берн забронировала нам смежные номера в новом американском отеле на Парк-Лейн. Гостиница оказалась самой что ни на есть шикарной. Настолько шикарной, что вместо привратников у дверей стояла парочка герцогов. Шэрон сказала, что все лучшие отели в Лондоне таким образом одевают своих привратников. Однако когда дверь тебе открывает парень в цилиндре и охотничьем наряде, это действует на нервы. Во всяком случае, меня это нервировало, и я все время ожидал, что мне на завтрак вместе с полуостывшим чаем принесут лису под стеклянной крышкой.

На следующий день после прибытия мы обедали в ресторане на самом верхнем этаже, откуда открывалась прекрасная панорама всего Лондона. Но только в этот день мы не могли ею насладиться, поскольку вокруг все утопало в густом тумане.

– Я уже начинаю чувствовать себя туристом, – признался я Шэрон, – окруженным людьми, говорящими со странным акцентом. Что такое, черт побери, этот трехпенсовик?

– Восьмигранная монета достоинством приблизительно в пять центов, – отвечала она безмятежно. – Самая большая монета у них – полкроны, чуть больше нашего двадцатипятицентовика.

– Вот это да! – Я был поражен. – И сколько же у нее граней?

Шэрон посмотрела на меня с выражением, похожим на жалость.

– Она круглая. Полагаю, вы впервые в Лондоне, Дэнни?

– Как вы догадались?! – Я несколько раз согнул и разогнул указательный палец, и через секунду передо мной возник строй официантов.

– Сообразим на двоих? – спросил я мою спутницу.

– Вы так элегантно все это проделали! – сказала Шэрон холодно.

– Только амброзия подходит для ваших сладких уст, Цецилия, – сказал я, как можно старательнее имитируя английский акцент. – Меня же пьянит глубина ваших красивых глаз, где можно просто утонуть!