Дэн Кавана - Даффи влип

Следующий акт показался еще более странным. Рядом запахло чем-то сладким, после чего на живот вылили какую-то жидкость и чья-то рука принялась нежно втирать масло в область живота. Потом к первой руке присоединилась вторая, стала размазывать масло по груди. Вскоре еще одна пара рук начала массировать ноги. То и дело Ник ощущал нежное прикосновение женской груди. А потом произошло нечто отличное от предыдущего сеанса массажа в «Лампе Аладдина»: губы мягко обхватили его член и принялись сосать.

Если бы тело подчинялось приказаниям разума, он бы заставил свой член остаться в состоянии маленького сморщенного стручка, каким тот и был до настоящего момента. Однако тело так своевольно, капризно, непослушно. Даффи знал это по опыту ночей, проведенных с Кэрол: сколько раз он разражался потоком ругательств в сторону неподатливой плоти! А сейчас, несмотря на страх, охвативший сознание, тело расслабилось. По мере того как нежные руки втирали масло в член, он напрягался и вставал. Соски мягко скользнули по его груди и исчезли. Его член обрабатывали с профессиональной уверенностью. Даффи почувствовал чье-то тело между ног — видимо, девушка, которая прежде массировала ему грудь, опустилась на колени. Тишину не нарушало ничто, кроме мягкого скольжения рук по умащенной коже. Даффи ощутил новое прикосновение в области паха — и мир неожиданно вырвался из темноты и тишины в область света и звуков.

Когда с глаз сняли повязку, Даффи потребовалось секунд пять, чтобы понять, что они с ним сотворили. А за пять секунд полароид, оснащенный специальным механизмом, может сделать полдюжины снимков. Следующие шесть фотографий вряд ли обладали ценностью для Эдди, так как Даффи издал разъяренный вопль, лицо его исказилось, и Джегго пришлось с силой дать ему в ухо, чтобы заткнуть. Но первые шесть снимков с белокурым ангелоподобным семилетним мальчиком, схватившим Даффи за возбужденный член, и самим Даффи, с руками, скрещенными за головой, в позе сибарита, смотрящего в объектив с безмятежным выражением удовольствия, — эти шесть снимков вполне подходили для целей Эдди.

Даффи развязали и приказали собрать одежду. Он натянул брюки, ботинки и изрезанную рубашку, сложил вместе куски куртки. Его вытолкали через боковую дверь прямо на Фрит-стрит. По лицу Ника текли слезы. Проезжавшее мимо такси проигнорировало рыдающее пугало, слишком похожее на обычного пьянчужку из Сохо. Живот сводило от тошноты. Даффи поплелся домой.

Даффи добрался до дома, когда уже начало светать, и первые молочники позвякивали бутылками в корзинках, развозя их по домам. Он взглянул на часы, завернутые в полиэтилен и вывешенные за кухонное окно — на них было две минуты седьмого. Даффи упал на постель и провалился в сон без слов и сновидений. Сны появились только по пробуждении, когда он открыл глаза и обнаружил подарок — полароидный ночной снимок. Сны о жужжании и щелчках полароида, исторгшего из себя снимки. О том, как Эдди, Георгиу и Джегго склонялись над ними, пока те проявлялись, хихикая, точно школьники при просмотре первого в жизни порнофильма. О том, как Эдди повернулся и сказал ему:

— Не уходи, может, нам понадобится еще один сеанс.

О том ребенке, что стоял у него между ног с таким выражением лица, будто его только что посадили за гигантский джойстик. О двух девушках, которые его ублажали и вдруг по-матерински принялись успокаивать ребенка, когда тот заплакал, услышав вопли Даффи. О торжествующей улыбке Эдди, знавшего, что ему даже не надо объяснять Нику возможные последствия. И о последнем жесте Эдди перед тем, как Даффи выкинули на улицу — тот потянулся и засунул Даффи в карман рубашки самый неудачный из снимков.

Даффи вдруг подумал: а что, если на снимке видно, как его бьет Джегго, или заметны наручники. Что, если он сможет отнести фото в полицию, в какой-нибудь участок, и доказать, что все это подстава? Ник вытащил снимок, взглянул на него, задержал дыхание и — облом. Сцена не оставляла никаких сомнений: педофил-мазохист, которому нравится, когда его привязывают и бьют, а мальчик держит за член. В подобном контексте Даффи с открытым ртом, издающий вопль отчаяния, выглядел как извращенец в преддверии оргазма.

Даффи смял фотографию и выкинул в корзину для бумаг, потом вытащил, положил на раковину из нержавейки и поднес спичку к уголку. Белая твердая бумага нехотя занялась, потом догорела до пленки. Даффи думал, что огонь погаснет, когда дойдет до эмульсии, но, напротив, вспыхнули языки пламени с клубами черного дыма. Затем по поверхности снимка побежали пузыри; фотография стала сворачиваться, пламя постепенно угасло. Даффи вдохнул густой черный дым; он пах, как горящие где-то поодаль нефтяные вышки.