Джейсон Старр - Паранойя

— Если не хочешь идти, мог бы придумать что-нибудь и отказаться.

— И придумал бы, если бы ты дала мне такую возможность…

— Откуда мне заранее знать, что ты собираешься сделать. Я что, по-твоему, мысли читаю!

— Иногда не мешает спросить.

— А что плохого в том, что мы с ними поужинаем?

— Они действуют на нервы.

— А мне так не кажется.

— Зато мне кажется. Кстати, я думал, что мы затеяли эту поездку, чтобы побыть вдвоем.

— Речь идет только об ужине.

— А почему ты так себя вела?

— Как вела?

— Прониклась состязательным духом.

— Это была игра.

— Вот именно — игра.

— В игре каждый стремится выиграть.

— Нет, в игре каждый стремится получить удовольствие.

— Никто не запрещает выиграть и одновременно получить удовольствие.

— Ты разве получила большое удовольствие? Мне так не показалось.

— Вот как?

— «Мой справа гораздо сильнее твоего слева». Футы, ну-ты!

— Да, я играла агрессивно. Это гораздо лучше, чем спать на ходу.

Когда мы вернулись в номер, я заперся в ванной и долго мылся под душем. Я знал, что Пола вспотела и ей самой не терпится под душ, и нарочно не спешил. То, что Пола считает меня ленивым, не было для меня секретом: я ленился делать карьеру, я был недостаточно честолюбив. Много лет подряд она все время мучила меня подобными упреками в мой адрес — с тех пор, как сама получила свой МБА. Она постоянно подталкивала меня к тому, чтобы продолжить учебу, как бы случайно упоминая то одного, то другого из мужей своих подруг, который или только что закончил юридические курсы, или получил МБА, — намеки, намеки, намеки! Ее пассивно-агрессивная стадия пошла на спад, когда я на своей прежней работе начал загребать кучу денег, но теперь, когда ее саму повысили до финансового директора, а я из последних сил бился за свою карьеру менеджера, она была готова снова приняться за свое.

Наконец, обвязавшись полотенцем, я вышел из ванной. Пола лежала на кровати и смотрела телевизор.

Несколько минут, пока я одевался, мы молчали. Потом она сказала:

— Прости, ты прав. Я напрасно на тебя набросилась.

— Я сам виноват, — ответил я, устав на нее сердиться, — поднял шум из-за ерунды.

— Если ты и правда не хочешь ужинать с ними, мы можем отказаться. Знаешь, я бы с большим удовольствием поужинала вдвоем — мне просто не хотелось показаться невежливой.

— Не страшно. Может быть, они только на первый взгляд мне такими показались. Может, они вовсе не так уж и плохи.

Пола приняла душ и переоделась, и мы отправились на прогулку по Седьмому шоссе — до Леннокса. Маленький городок, типичный для Новой Англии, готовился принять Танглвудский музыкальный фестиваль. До фестиваля еще оставалось несколько месяцев, а пока Леннокс выглядел еще более безмятежным и безлюдным, чем Стокбридж.

Мне не хотелось жаловаться Поле, но до сих пор этот уик-энд действовал на меня угнетающе. Расслабиться не получалось, и я уже жалел, что мы не остались на выходные в городе.

Когда мы вернулись в номер, я прилег отдохнуть, а Пола стала смотреть телевизор. Я уснул в неловкой позе, и, когда проснулся, у меня болели шея и голова. Я принял две таблетки тайленола, боль прошла, но я все еще чувствовал слабость, и настроение у меня было паршивое. На ужин Пола оделась неожиданно нарядно — в черное бархатное платье с низким вырезом, купленное всего пару недель назад за четыреста долларов в бутике на Мэдисон-авеню. Я надел светлые брюки и черную рубашку на пуговицах из «Банана Рипаблик».

В семь часов мы спустились вниз и перед входом увидели ждавших нас Дага и Кирстин. Они были при всем параде. Кирстин выглядела так, как будто только что сошла со страниц «Вога» — в длинном коричневом платье и туфлях на пяти- и даже восьмисантиметровых каблуках. Даг смотрелся вылитым «Мистером Джи-Кью» — спортивный бежевый пиджак из льна, белая льняная рубашка и бежевые брюки. Мы обменялись приветствиями и по вечернему холодку пошли в ресторан. Даг говорил о теннисе, как он начал играть в пять лет и как высоко котировался как игрок-любитель в Нью-Джерси. Я чувствовал усталость и все пытался избавиться от плохого настроения.

Ресторан оказался небольшим, но, против ожидания, в нем царило оживление. В зале было всего шесть или семь столиков, и за всеми сидели люди. Даг успел забронировать места, и нас рассадили сразу, вперед еще двух пар, ждавших у дверей.

Даг работал на Уолл-стрит, поэтому они с Полой тут же принялись обсуждать положение на фондовой бирже. Пола что-то сказала об акциях, интересовавших ее компанию, и Даг начал сыпать словечками вроде «форвардные показатели», «хеджирование свопа» и «азиатские рынки». Они так увлеклись, что, кажется, напрочь забыли о нашем с Кирстин присутствии за столом. В конце концов я завязал с ней какой-то скучный разговор. Мое первоначальное впечатление о ней теперь только укрепилось: кроме очаровательной улыбки, здесь ничего не было. Она работала заместителем руководителя в рекламной фирме, и мне казалось, что все ее ответы на мои вопросы сводились к «да что вы говорите!», «вау» и «вот как». С ней, видимо, было легко, чего нельзя было сказать о Поле. Неудивительно, что выбор Дага пал на нее: он производил впечатление человека, который меньше всего склонен терпеть чужое мнение, если оно хоть в чем-то расходится с его собственным.