Дмитрий Черкасов TM - Операция «Вурдалак»

Орлов вошел в свой кабинет и повалился на диван. Полчаса назад состоялся конфиденциальный разговор с Летяниным. Тот довольно прямо дал ему понять, что генерал по уши залез в дерьмо, что он фантастически провалил операцию по раскрытию заговора против Андропова, что его хваленые офицеры, вместо того чтобы влиять на события и предсказывать на ход вперед, тащились следом, как побитые собаки. Руководство, узнай оно об истинных масштабах заговора, будет крайне недовольно действиями Орлова и в лучшем случае отправит его в отставку. Поэтому, если генерал умный человек, то он, пока не поздно, должен замять следствие, сделав таким образом доброе дело и себе, и другим. Ну а другие его не забудут и отплатят добром за добро… Или злом, если генерал окажется тупоголовым.

Орлов не хотел быть неудачником. Все, что сказал ему Летянин, он давно уже понял и теперь искал выход из создавшейся ситуации.

В этом проклятом деле все были повязаны — и НАШИ, и НЕ НАШИ. Орлов вспомнил недавнее дело с Первым секретарем обкома Каримовым. Чтобы рассчитаться со своими врагами, этот партийный мафиозо вызвал из Москвы следственную группу, дав им необходимую информацию. Но группа оказалась слишком дотошной и в итоге вышла на самого заказчика. Тот был настолько удивлен подобным рвением, что не нашел ничего лучше, как скоропостижно скончаться.

Генерал не хотел оказаться на месте Каримова или быть слишком дотошным и случайно выйти на своих хозяев. Он понимал, что в этом случае полетит первым и сам Андропов затянет петлю на его шее.

Летянин довольно точно привел слова польского поэта Януша Шпотаньского: «Преследуя коррупцию, он впал в такой благородный пыл, что опомнился только тогда, когда сам себя схватил за руку».

Кроме того, основную задачу Орлов выполнил — уничтожил Быкова. Все остальное для него было делом второстепенным. Он не хотел хватать себя за руку и намеревался не только спасти себе жизнь и положение, но и подмять под себя бывшую епархию Быкова. А это означало огромную власть и большие перспективы.

Летянин однозначно дал понять, что не стоит уничтожать отлаженную систему. Она очень даже может пригодиться в будущем и руководить ею будет генерал Орлов — если ответит положительно. Над этим стоило подумать и, оставшись один, генерал просчитывал единственно правильное для себя решение. И он выбрал…

Корнеев так и не смог выйти на Орлова. Адъютант сообщил ему, что генерал отбыл из Москвы по распоряжению Чебрикова проводить инспекцию районного управления. Это был удар ниже пояса. Орлов знал о ночной операции на даче Быкова и смотался из Москвы в самый ответственный момент. Или его убрали? Сам же Чебриков находился на даче Андропова. Посылать запрос на въезд в зону было делом слишком долгим, а теперь и подавно нереальным. Местным бюрократам уже были даны соответствующие инструкции, а против советского круговорота бумажек даже аыдроповское удостоверение не поможет. Валентину ничего не оставалось, как отдать кассеты адъютанту, а самому оторваться от слежки и залечь на конспиративной квартире.

Эту квартиру он скрывал и от Орлова. На ней не было аппаратуры для оперативной связи, и поэтому майор вынужден был воспользоваться запасным вариантом. У Валентина не было оснований не доверять адъютанту, но он решил подстраховаться. Когда пришел Дмитрий, он на минутку выскочил на улицу и позвонил из телефона-автомата некоему дяде Мише. Тот передал кодированное сообщение генералу, а Корнеев все следующие дни должен был звонить по этому же телефону (опять-таки с улицы, чтобы не засекли телефон конспиративной квартиры, а заодно и оную) и получать дальнейшие указания Орлова.

Чтобы иметь возможность использовать телефонные автоматы из разных районов города и при этом самому на улице не показываться, Валентин привлек к операции своего личного агента, посвященного в тайну конспиративной квартиры. Оставалось ждать.

Холодильник ломился от еды и водки, так что в крайнем случае осаду можно было держать две недели как минимум. За минувшие два дня Елена так и не появилась и не дала о себе знать. Друзья заметно волновались. Дмитрий ругал себя за то, что разрешил ей приехать в Москву.

Корнеев также не находил себе места. Вынужденное бездействие, когда дел было невпроворот, угнетало. Было уже 27 августа, а майор понятия не имел, что происходит в Кремле, в Управлении. Известия из Кабула тоже не утешали. В последнем сообщении от местного агента говорилось, что Садальский погиб при нападении душманов, а Махов умер в госпитале от тяжелых ран. Валентин и Дмитрий оказались почти полностью отрезанными от работы.