— Никогда не встречала его до этой злополучной ночи, — сказала она.
— Мужчина лет сорока, атлетического сложения, мускулистый…
— Нет.
— Не забудьте, что он проявлял больший интерес к вашим собакам, чем к вам.
Девушка насупилась.
— Я уже три недели не выводила собак, — объяснила она.
Внезапно Улла вскрикнула:
— Погодите, погодите!
Она вырвала фото из рук японца и стала пристально в него всматриваться.
— Нет, — вздохнула она, — это невозможно.
— Что невозможно?
— Что это тот самый старик, добрый дедушка.
— Какой еще дедушка?
— Дедушка с бородкой, который ненавязчиво пытался за мной ухаживать в прошлом месяце. Каждый день я встречала его на своем пути. Он гулял с внуком, очаровательным мальчуганом. Мальчик дарил мне букетики полевых цветов. Я оценивала это как высший знак внимания.
— Полагаю, когда вы нюхали цветы, дед в это время кормил ваших собак.
— Действительно. Он давал им сосиски. Но это был седобородый старик, в толстых очках и с брюшком.
— Бороду можно наклеить и подкрасить, живот подложить, глаза спрятать за очками. Как он был одет?
— На нем была тирольская шапочка с кисточками, темно-серый костюм, желтые очки.
Пока Улла описывала портрет старика, японец дорисовывал эти детали карандашом на фотографии. Результат оказался столь потрясающим, что девушка даже воскликнула:
— Это он, никаких сомнений!
Если бы она знала, к каким драматическим последствиям приведут ее слова, она бы не произнесла их.
— Следовательно, — сказал японец, — если бы этому человеку операция удалась, то вы бы никогда не подумали, что он злоумышленник.
— Никогда!
— Теперь понятно, зачем ему понадобился ваш номер телефона. Он просто проверял, дома ли вы или ушли на прогулку. Вы имеете представление о том, где он живет?
— Никакого. Но мальчика знали в бакалейной лавке, где я ему как-то покупала конфеты.
— С этого я и начну свое расследование, — решил Судзуки вставая.
В этот момент в салоне появилась насупленная Лиззи. Она не ответила японцу, когда он с ней попрощался. Как только дверь за ним закрылась, она разрыдалась и бросилась на шею своей подруге.
— Ты чудовище, — выговаривала она ей сквозь икоту. — Ты хочешь, чтобы я умерла от огорчения.
— Ты бы гораздо меньше огорчалась, — ответила Улла, — если бы не подглядывала в замочную скважину.
В бакалейной лавке хорошо знали мальчугана, который приходил с мадемуазель Энгельберг. Но малыш называл дедушками всех мужчин с седой бородой.
Разыскиваемым мог быть один из проживавших на пансионе у его матери, вдовы Кранц, которая сдавала отдыхающим два этажа своего дома и бунгало в трех километрах от городка.
Из бакалейной лавки японец помчался к вдове Кранц, от которой узнал, что месье Тишо, любивший гулять с ее сыном, снял бунгало на три месяца. У него была очаровательная жена, которая почти никогда не выходила из дома. Она только что попрощалась с хозяйкой и расторгла договор, так как месье Тишо вынужден был срочно поехать в Берн для неотложной хирургической операции.
Судзуки застал госпожу Тишо за укладыванием чемоданов. Это был тип женщины, о которых принято говорить, что они еще молоды, хотя подразумевалось, что это не так. Она была похожа на итальянку: двойной подбородок и широкие бедра. Под глазами, которые смотрели недружелюбно, синие круги.
Неожиданное появление человека не удивило ее. Взглянув неприветливо на Судзуки, она проворчала:
— Чтобы снять бунгало, обращайтесь к мадам Кранц.
— Я пришел к вам, мадам Тишо.
— По какому делу?
— Вы это прекрасно знаете.
Судзуки подошел к креслам, покрытым выцветшими чехлами. Женщина смерила его враждебным взглядом и отвела глаза.
— Мне ничего не известно, — сказала она сварливым тоном. — Чего вы хотите?
Японец молча положил на стол фотографию, на которой он подрисовал тирольскую шапочку и седую бороду. Женщина бегло взглянула на нее, на ее лице отразился испуг.
— Это он, не правда ли? — мягко спросил японец.
— Я не знаю, что вы хотите этим сказать, — с раздражением ответила она.
Неожиданно она взяла снимок обеими руками и прижала его к груди.
— Они убили его, — закричала она и разразилась рыданиями.
После этого она закрыла глаза и впала в прострацию.
— Присядьте, мадам, — предложил японец, — и поговорим о вашем муже.
— Теперь не о чем говорить, — возразила она. — Это преступление не принесет счастья Энгельбергам. Эти бандиты, проклятые нацисты, продолжают здесь свое грязное дело. Наступит день, и я все скажу, поверьте мне.
Читать дальше