Дэвид Пис - 1974 - Сезон в аду

— Похоже, что последнего они бросили обратно в озеро с этого моста.

— А где именно ему отрезали крылья?

— Не знаю. Честно говоря, место экзекуции никто не пытался найти.

— А другой случай, который в августе?

— Его подвесили за шею, вон на том дереве. — Он указал на большой дуб на другом берегу озера. — Сначала распяли, а потом отрезали крылья.

— Вы шутите?

— Какие тут могут быть шутки?

— И никто ничего не видел?

— Нет.

— А кто их нашел?

— Того лебедя, который был на дубе, нашли ребятишки, а второго — один из смотрителей парка.

— И полиция ничего не предприняла?

— Мистер Данфорд, мы создали мир, в котором распятие лебедя воспринимается как шалость, а не как преступление.

Мы молча поднялись на вершину холма.

На стоянке из автобуса высаживался класс. Дети толкались и тянули друг друга за куртки, спускаясь по ступенькам.

Я открыл дверь машины.

Арнольд Фаулер протянул руку.

— Будьте здоровы, мистер Данфорд.

— Вы тоже, — ответил я, пожимая его руку. — Было очень приятно снова вас увидеть.

— Да уж. Жаль только, что это произошло при таких обстоятельствах.

— Это точно.

— И удачи вам, — сказал Арнольд Фаулер, направляясь к детям.

— Спасибо.

Я поставил машину на пустую стоянку у пивной, где-то между Бреттоном и Невертоном.

В телефонной будке были выбиты все стекла и содрана почти вся красная краска; набирая номер, я чувствовал, как порывы ветра пронизывают меня насквозь.

— Полицейское отделение Морли.

— Сержанта Фрейзера, будьте добры.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Эдвард Данфорд.

Я ждал, считая проезжающие мимо машины, представляя себе жирные пальцы на телефонной трубке и шумное полицейское отделение Морли.

— Сержант Фрейзер слушает.

— Привет. Эдвард Данфорд.

— А я думал, ты на юге.

— Почему?

— Твоя мать сказала.

— Черт. — Считаю машины, считаю обманы. — Значит, ты пытался со мной связаться?

— Вообще-то, есть одна ерунда по поводу нашего вчерашнего разговора. Мое начальство очень хочет, чтобы я взял у тебя показания.

— Извини.

— А ты-то по какому поводу звонишь?

— Мне снова нужна твоя помощь.

— Ты шутишь, черт тебя побери.

— Я с тобой рассчитаюсь.

— Что? Ты что, снова наслушался тамтамов?

— Ты допрашивал Марджори Доусон по поводу прошлого воскресенья?

— Нет.

— А почему?

— Потому что она уехала куда-то на юг навестить свою мать, которая лежит при смерти.

— Не думаю.

— Ну а где же она тогда, Шерлок?

— Недалеко.

— Не будь жопой, Данфорд.

— Я же сказал, я с тобой рассчитаюсь.

— Да так я тебе и поверил. — Он говорил шепотом, почти шипел. — Или ты мне скажешь, где она, или мне придется тебя задержать.

— Да ладно тебе. Я всего лишь хочу знать, что у них есть по делу о мертвых лебедях из Бреттонского парка.

— Ты что обдолбался, что ли? Каких мертвых лебедях?

— На прошлой неделе в Бреттоне были найдены лебеди с отрезанными крыльями. Я просто хочу знать, что полиция думает по этому поводу, вот и все.

Фрейзер тяжело дышал.

— Отрезанными?

— Ну да, отрезанными. — Я подумал, что он, скорее всего, слышал сплетни.

— А их нашли? — спросил Фрейзер.

— Кого?

— Крылья.

— Ты же сам знаешь, что нашли.

Тишина, потом:

— Ну ладно.

— Что — ладно?

— Ладно, я попытаюсь что-нибудь разузнать.

— Спасибо.

— Ну, и где же прячется Марджори Доусон?

— Дом престарелых Хартли в Хемсворте.

— И откуда же ты, мать твою, знаешь?

— Там-тамы настучали.

Я оставил телефонную трубку болтаться на проводе.

Я — газ в пол.

Сержант Фрейзер — ботинки сорок пятого размера несутся по зданию.

Я — в десяти минутах езды от дома престарелых Хартли.

Сержант Фрейзер — застегивает куртку, хватает фуражку.

Я — окно чуть приоткрыто, сигарета прикурена, Вивальди на всю катушку.

Сержант Фрейзер — сидит напротив кабинета начальника, глядит на дешевые часы, которые жена подарила ему на прошлое Рождество.

Я — улыбаюсь, у меня как минимум час форы.

С букетом свежих цветов в руках я позвонил в дверь дома престарелых Хартли.

Я никогда не носил цветы в больницу Св. Джеймса.

Ни разу не принес отцу ни единого цветочка.

Здание, похожее на старый помпезный частный дом или отель, отбрасывало густую холодную тень на прилегающий к нему запущенный участок. Две старухи пялились на меня через окно оранжереи. Одна из них массировала свою левую грудь, сжимая сосок между пальцами.