Дэвид Пис - 1974 - Сезон в аду

Дождь на лобовом стекле, луна сгинула.

Ближе к делу:

Я знал человека, который знал человека.

«Он мог связать все это вместе…»

Ангелы как дьяволы, дьяволы как ангелы.

Главное:

ДЕЛАЙ ВИД, ЧТО ВСЕ В ПОРЯДКЕ.

Я смотрел на мать, спящую в кресле, и пытался связать все это вместе.

Не здесь.

Вверх по лестнице, папки и фотографии из пакетов и конвертов — на кровать.

Не здесь.

Я сгреб все чертово барахло в большой черный мешок для мусора, набил карманы отцовскими иголками и булавками.

Не здесь.

Вниз по лестнице, поцелуй в материнский лоб, вон из дома.

Не здесь.

Педаль в пол, с визгом через утреннюю зарю над Оссеттом.

Не здесь.

Рассвет в кафе и мотеле «Редбек», вторник, 17 декабря 1974 года.

Я проездил всю ночь и снова вернулся в это место, как будто сюда вели все дороги.

Я заплатил за две недели вперед и получил то, за что заплатил.

Комната 27, вход со двора, два байкера с одной стороны, женщина с четырьмя детьми — с другой. Здесь не было ни телефона, ни туалета, ни телевизора. Но за два фунта в день мне достались: вид на автостоянку, двуспальная кровать, шкаф, стол, раковина, и — никаких вопросов.

Я запер дверь на два оборота и задернул отсыревшие занавески. Я снял с кровати постельное белье, задрапировал самую плотную простынь поверх занавесок и придавил ее матрасом, прислонив его к окну. Я поднял с пола использованный презерватив и сунул его в недоеденный пакет чипсов.

Я снова спустился к машине, по дороге зайдя отлить в тот самый туалет, где я приобрел билет на эту смертельную карусель.

Я стоял там и мочился, не зная точно, был сегодня вторник или среда, но зная, что я подобрался очень-очень близко. Я стряхнул, затем пинком открыл дверь в кабинку, точно зная, что там нет ничего, кроме тающего желтого дерьма и граффитти.

Я обошел здание, зашел в кафе и купил два больших черных кофе с сахаром в грязных одноразовых стаканах. Из багажника «вивы» я вытащил черный мусорный мешок, отнес его и кофе в комнату 27.

Снова закрыв замок на два оборота, я выпил один кофе, после чего вывалил содержимое мусорного мешка на деревянный каркас кровати и начал работать.

Папки и конверты Барри Гэннона были подписаны. Я разложил их по алфавиту на одной половине кровати, затем перебрал содержимое желтого конверта, который дал мне Хадден, и распределил страницы по соответствующим папкам.

Некоторые имена сопровождались титулами, некоторые — званиями, но в основном это были обычные «мистеры». Некоторые из них были мне хорошо известны, некоторые — казались знакомыми, но основная масса имен мне ни о чем не говорила.

На другой половине кровати я разложил свои папки — три маленькие стопки, одна большая: Жанетт, Сьюзан, Клер — и справа — Грэм Голдторп, Крысолов.

В глубине шкафа я нашел рулон обоев. Взяв горсть отцовских булавок, я приколол обои к стене над столом обратной стороной вверх. Жирным красным фломастером я разделил бумажную полосу на пять больших колонок. Над каждой колонкой я написал пять имен красными заглавными печатными буквами: ЖАНЕТТ, СЬЮЗАН, КЛЕР, ГРЭМ и БАРРИ.

Рядом с таблицей я прикрепил карту Западного Йоркшира, взятую из «вивы». Красным фломастером я поставил четыре крестика и нарисовал стрелку в направлении Рочдейла.

Выпив второй стакан кофе, я собрался с духом.

Дрожащими руками я взял конверт, лежавший сверху в стопке Клер. Мысленно прося прощения, я разорвал его и вытащил три больших черно-белых фотографии. С пустым желудком и полным ртом булавок я подошел к своей таблице и аккуратно приколол три фотографии над тремя именами.

В слезах, я сделал шаг назад и взглянул на свои новые обои, на бледную кожу, на светлые волосы, на белые крылья.

Ангел, ч/б.

Три часа спустя с глазами, заплаканными оттого, что им пришлось прочитать, я поднялся с пола комнаты 27.

История Барри: три богатых мужчины — Джон Доусон, Дональд Фостер и третий человек, имени которого Барри не знал или не хотел называть.

Моя история: три мертвых девочки — Жанетт, Сьюзан и Клер.

Моя история, его история — две истории: те же даты, те же места, разные имена, разные лица.

Мистерия, история.

Связующее звено?

Я положил небольшой столбик монет на телефон-автомат в фойе «Редбека».

— Сержанта Фрейзера.

Фойе было желто-коричневым, прокуренным. Через двойные стеклянные двери я смотрел, как какие-то малолетки играли в бильярд и курили.

— Сержант Фрейзер слушает.