Дэвид Пис - 1974 - Сезон в аду

Олдман поднял над головой увеличенную фотографию улыбающейся девочки:

— Копии этого недавнего школьного снимка мы раздадим вам после пресс-конференции.

Олдман глотнул воды.

Скрип стульев, шелест бумаг, всхлип матери, остановившийся взгляд отца.

— А сейчас миссис Кемплей хотела бы сделать краткое сообщение в надежде, что кто-нибудь, кто видел Клер вчера после четырех часов дня или располагает какой-либо информацией о ее местонахождении или исчезновении, сообщит о себе и поможет расследованию. Спасибо.

Начальник отдела уголовных расследований Олдман мягко подвинул микрофон к миссис Кемплей.

Конференц-зал взорвался фотовспышками, мать, испуганно моргая, смотрела на нас.

Я уставился на свой блокнот и колесики, мотающие пленку во чреве диктофона.

— Я прошу всех, кто знает, где моя Клер, или кто видел ее вчера вечером: пожалуйста, позвоните в полицию. Клер — очень счастливая девочка, она не стала бы убегать, не предупредив меня. Пожалуйста, если вы знаете, где она, если вы видели ее, пожалуйста, позвоните в полицию.

Сдавленный кашель, потом тишина.

Я поднял глаза.

Миссис Кемплей сидела, закрыв рот руками, закрыв глаза.

Мистер Кемплей встал, потом опять сел, когда Олдман снова заговорил:

— Господа, это вся информация, которой мы располагаем на данный момент, и боюсь, что у нас не остается времени на вопросы. Мы назначили еще одну пресс-конференцию на пять, если до тех пор не будет никаких новостей. Спасибо, господа.

Скрип стульев, шорох бумаг, бормотание превращается в гул голосов, шепот — в слова.

Никаких новостей, мать его.

— Спасибо, господа. Пока это все.

Начальник отдела уголовных расследований Олдман встал и собрался было идти, но никто из сидящих за столом не шелохнулся. Он снова повернулся к свету прожекторов, кивая журналистам, чьих лиц не мог разглядеть.

— Спасибо, ребята.

Я снова уставился на блокнот, на крутящиеся колесики, так и видя, как новость в оранжевом непромокаемом плаще лежит в канаве вниз лицом.

Я опять поднял глаза, один из детективов помогал мистеру Кемплею встать, придерживая его за локоть, Олдман открывал боковую дверь для миссис Кемплей, что-то шепча ей на ухо, от чего она продолжала моргать.

— Вот, возьмите. — Толстый детектив в дорогом костюме раздавал фотографии.

Я почувствовал, как меня толкнули в бок. Снова Джилман.

— Говняное дело, а?

— Ну, — сказал я, глядя на улыбающуюся Клер.

— Бедная курица. Нелегко ей, наверное, пришлось, а?

— Угу. — Я посмотрел на отцовские часы, запястьем чувствуя холод.

— Тебе, похоже, уже хочется свалить.

— Угу.

Шоссе M1, магистраль номер один, на юг из Лидса в Оссетт.

Разгоняю отцовскую «виву» до шестидесяти с лишним под дождем, радио выдает роллеровскую «Шэнг-а-лэнг».

Семь с лишним миль, я повторяю, как мантру:

Мать сделала эмоциональное заявление.

Мать десятилетней девочки выступила с эмоциональным заявлением.

Миссис Сандра Кемплей сделала эмоциональное заявление, опасения нарастали.

Эмоциональное заявление, растущие опасения.

Я остановился у дома моей матери на Уэсли-стрит, в Оссетте, без десяти десять, удивляясь тому, что «Роллеры» так и не обновили аранжировку «Маленького барабанщика», думая, ну давай же, сделай это, и как следует.

По телефону:

— Да, извините. Повторите первый абзац, и готово. Ну хорошо: миссис Сандра Кемплей сделала эмоциональное заявление сегодня утром о возвращении своей дочери Клер на фоне растущих опасений за жизнь этой десятилетней жительницы Морли.

— Следующий абзац: Клер исчезла по дороге домой из школы в Морли вчера ранним вечером, однако продолжавшиеся всю ночь поиски не принесли никаких сведений, касающихся местонахождения девочки.

— Ладно, значит, раньше так и было…

— Спасибо, милая…

— Да нет, я тогда уже закончу, смогу хоть немного отвлечься…

— До встречи, Кэт, пока.

Я положил трубку и глянул на отцовские часы.

Десять минут одиннадцатого.

Я прошел по коридору к задней комнате, думая, что теперь это сделано, и сделано как следует.

Сьюзан, моя сестра, стояла у окна с чашкой чая в руке и смотрела на сад, на моросящий дождь. Моя тетушка Маргарет сидела у стола, перед ней стояла чайная чашка. Тетушка Мадж сидела в кресле-качалке, держа на коленях чашку. В кресле моего отца у буфета не сидел никто.

— Ну что, ты готов? — сказала Сьюзан, не оборачиваясь.

— Угу. Где мама?

— Она наверху, дорогой, собирается, — сказала тетя Маргарет, вставая и забирая со стола свою чашку с блюдцем. — Может, тебе чашечку свеженького налить?