Леонардо Падуро - Злые ветры дуют в Великий пост

Тощий Карлос качал головой. Он отказывался в такое поверить.

— Ну ты даешь! Я уже тысячу лет не был на стадионе, а ты не желаешь поехать со мной! Ты хоть помнишь, когда мы ходили туда в последний раз? Да, да, в день рождения Кролика, когда ему стукнуло шестнадцать и он отпраздновал его вместе с нами на стадионе, выкурив шестнадцать сигарет. А потом его вырвало в автобусе, и блевотина выплеснулась из него, как вулканическая лава… Короче, скандал… — Тощий улыбнулся.

Конде улыбнулся в ответ и посмотрел на выцветшие от времени афиши, которые видел почти каждый день на протяжении многих лет своей жизни. Эти старые плакаты свидетельствовали о кризисе, когда Тощий восстал против битлов и обратился в религию Мика Джаггера и «Роллинг стоунз», потом одумался и вернулся на путь истинный в лоно «Резиновой души» и «Эбби-роуд», чтобы продолжить неразрешимый спор с Конде о том, кто гениальнее — Леннон или Маккартни. Тощий был в команде Маккартни, а Конде состоял в рядах поклонников покойного Леннона: одних «Земляничных полян» было достаточно, чтобы доказать превосходство самого поэтичного из битлов.

— У меня никакого желания нет, поверь. Единственное, чего мне хочется сейчас, — повалиться на кровать, накрыть подушкой голову и проснуться лет эдак через десять.

— Косить под Рипа Ван Винкля [34] Рип Ван Винкль — герой одноименной новеллы американского писателя Вашингтона Ирвинга, ленивый житель деревушки близ Нью-Йорка, проспавший 20 лет в горах и спустившийся оттуда, когда все его знакомые умерли. на такой жаре? Совсем отощаешь и ничего не добьешься. И ради этого махнешь рукой на десять чемпионатов, сотни бутылок рома и даже какую-нибудь женщину, которая играет на виолончели? Слушай, а ты можешь поклясться, что саксофон лучше виолончели? Но самое хреновое — я буду жутко скучать, пока ты не проснешься.

— Утешил, называется.

— И не думал тебя утешать, наоборот, собираюсь плюнуть в твою гнусную рожу, если ты не выкинешь из головы эту дурь. Пошли поедим, а то уже скоро Кролик с Андресом заявятся. Как здорово, что мы едем на стадион только вчетвером, по-моему, это дело чисто мужское, а?

И опять Конде почувствовал, что у него пропало всякое желание спорить. Он позволил завлечь себя под сень дружбы — может быть, единственное безопасное убежище, предназначенное ему на войне, в которой, если дальше так пойдет, очень скоро окажутся разбиты все его оборонительные сооружения.

— Сегодня у меня не было вдохновения, — предупредила Хосефина, когда они сели за стол. — И никаких продуктов, кроме курицы. Так что выбора тоже нет. Зато я вспомнила, что моя двоюродная сестра Эстефания, которая училась во Франции, дала мне рецепт жареного цыпленка а-ля Вильруа, и я подумала: дай-ка посмотрю, как получится.

— А-ля что? Как это делается, Хосе?

— Очень просто, потому и приготовила. Разделала курицу, выдавила на нее один кислый апельсин с двумя дольками чеснока, оставила мариноваться. Да, курица должна быть большой. Потом поджарила до золотистой корочки в половине фунта сливочного масла с двумя луковицами, порезанными кружочками. В рецепте сказано: одна луковица, но я положила две и вспомнила анекдот про поросят, которые собираются в ресторан, — знаете его, да? Поджарила, значит, до золотистой корочки, добавила чашку сухого вина, посолила, поперчила, оставила остывать. Когда курица остыла, отделила кости. Тут начинается самое главное — ты же знаешь, что французы все готовят под соусом, так? В него входят сливочное масло, молоко, соль, перец и мука, все перемешивается, ставится на огонь, и получается густая, жирная масса, но в ней не должно быть ни единого комочка, обрати внимание. Туда также добавляется сухое вино и лимонный сок. Половина этой массы выкладывается в глубокое блюдо, а второй половиной обмазывается курица и выдерживается, пока этот слой не подсохнет. После чего кусочки курицы вываливаются в сухарях, и готово: я только что поджарила их в растопленном жире. Рассчитано на шесть голодных французов, но с такими обжорами, как вы двое, боюсь, мне самой ничего не останется.

Аромат обещал неземное блаженство. Стоило Конде отведать соуса, жизнь сразу показалась ему вполне сносной; он ощутил на языке необычный, дразнящий вкус, и это породило в нем иллюзию, будто что-то внутри вдруг начало обновляться.

— В котором часу ребята заедут за нами? — спросил он Тощего, принимаясь за вторую порцию курицы, уже с гарниром из отварного риса, двух размятых зеленых бананов и весеннего салата «Радуга», куда вошли листья латука, помидоры и морковь, приправленные майонезом домашнего приготовления.