Сара Парецки - Ожоги

Она даже руками всплеснула, чтобы усилить эффект от сказанного, и выжидательно посмотрела на меня. Я же подумала вот о чем: сегодня воскресенье, пожар был в среду, где была Сериз все эти дни, почему объявилась только сегодня?

— Вот я и сказала ей, что ты наверняка поможешь, — поторопила меня Элина.

— Каким образом?

— Ну, Вики… Виктория! Ей же надо найти бедного малыша. Официально обратиться в полицию она не может, потому что тогда у ее мамочки могут быть неприятности — тайно держала ребенка в СРО; она вообще может оказаться без жилья. Только ты можешь помочь.

— А почему она столько времени не объявлялась? Почему не искала ребенка?

— Меня не было в городе. — Это произнесла Сериз, в первый раз за все время разговора. — Я уезжала с Отисом, он отец ребенка, в Делл. Я хочу, чтобы мы поженились и зажили своим домом вместе с Кэттерин, а он не хочет. Зато он предложил мне уехать на несколько дней, устроить каникулы.

Я представила себе ее жизнь с этим самым Отисом и потерла лоб.

— И вы только сегодня вернулись?

Ее как будто прорвало.

— Я сразу пошла туда, в гостиницу. Люди все время болтают, будто я не люблю Кэттерин, то и дело бросаю ее на маму. Но мне же надо устроить свою жизнь. Я даже работу не смогу найти, если придется самой присматривать за ребенком. Но я, как только вернулась, первым делом пошла туда. Можете спросить Отиса — он меня там высадил. А потом я пыталась найти маму и случайно встретила Элину. Но и она не знает, где мама. Может, в какой-нибудь больнице.

— А не могли пожарные найти ребенка? — предположила я. — Вы им не звонили?

— Я не могу этого сделать. Боюсь, у меня отнимут девочку, скажут, я плохая мать. — Она разрыдалась. Длинные красные сережки закачались в такт всхлипываниям.

— Ну-ну, успокойся, дорогая, — заговорила Элина. — Теперь ты понимаешь, Вики, что нам нужно? Нам нужно выяснить, что с ребенком, но так, чтобы ни у Сериз, ни у матери не было неприятностей.

Мало вероятно, подумала я, что ребенок уцелел. Хотя ни в одной газете не упоминалось о том, что при пожаре нашли ребенка.

— Искренне вам сочувствую, — обратилась я к Сериз. — Но, по-моему, вам просто необходимо обратиться в полицию. Вы мать и имеете полное право спросить об этом.

Она только смотрела на меня и безутешно рыдала. Я пыталась ей объяснить, что полиции нет дела ни до ее матери, ни до гостиничных правил… Все было бесполезно, ни та, ни другая ничего не хотели слышать. Мне вспомнилась женщина с детьми, которую я видела в Бюро по экстренному расселению. Столько горя, столько безысходности… Так много бездомных людей, так мало свободных комнат. Поневоле будешь чувствовать себя в зависимости от каприза любого полицейского.

— Ладно, — согласилась я. — Завтра позвоню кое-куда.

Элина сняла руку с плеча Сериз и подошла ко мне — я сидела в кресле.

— Спасибо, девочка! Я знала, на тебя можно рассчитывать. Ты истинная дочь своей мамы и не бросишь человека в беде.

Я взглянула на часы — почти десять. Если даже и рискнуть отправить Элину в «Копья Виндзора» в этот поздний час, куда девать Сериз? Стиснув зубы, я достала для нее ночную рубашку, а потом заперлась в своей спальне.

Ночью мне снились пожары и плачущие младенцы. Несколько раз я просыпалась с ощущением удушья, словно от дыма. Встала рано, с чугунной головой. Часы показывали шесть. Элина и Сериз еще спали. Сериз уткнулась носом в подушку, Элина лежала на спине и громко храпела. Но будить их мне не хотелось, пусть лучше спят. Я не могла добраться ни до книг, ни до телевизора и чувствовала себя пленницей в собственной квартире. Тихонько прикрыла дверь, надела джинсы. Идти к мистеру Контрерасу было еще рано, хотя прогулка с Пеппи или даже спортивный бег были бы для меня сейчас лучшим лекарством; однако мне и думать об этом не хотелось.

Я прошлась пешком до закусочной «Белмонт» — она открыта круглые сутки, — выбрала то, где больше всего холестерина: блины с маслом и большую порцию бекона. Просидев там дольше обычного, я прочла в трех выпусках газет историю о поисках нового стадиона для «Биэре», а также изучила все о последнем скандале среди окружения мэра — в другое время я не стала бы этого читать — и примерно в восемь потащилась к себе домой.

На авеню Расин уже кипела утренняя жизнь. Люди шли на работу. Как раз когда я подошла к дому, из подъезда вышел сосед-банкир. Волосы у него были гладко причесаны и напомажены.