Ричард Пратер - Убить клоуна

Вся операция продолжалась от силы пять секунд. Не успел клоун упасть, как я выхватил свой кольт. В зале было шумно, как в преисподней, мешанина голосов, визг и крики; трое теперь стояли позади меня и больше дюжины с адским грохотом поднимались снизу. Я заорал, стараясь изо всех сил подражать резкому, хриплому голосу Барракуды и надеясь, что меня услышат хотя бы те, кто стоят рядом со мной:

— Убейте этого клоуна! Я говорил вам, что это Шелл Скотт!

И я разрядил пистолет в мертвое тело.

Но не успел я выпустить вторую пулю, как раздалось по меньшей мере шесть выстрелов. С такой готовностью бандиты помогали мне убить этого подонка, Шелла Скотта. Столько выстрелов прозвучало практически одновременно, что несколько секунд казалось, будто в зале стреляют из пулемета. Среди стрелявших оказалась даже женщина, разрядившая в тело свой пистолет 22-го калибра. «Ей-то что плохого я сделал?» — подумал я. И внезапно наступила звенящая тишина.

После треска и шума выстрелов тишина подействовала почти угнетающе, она показалась плотной и тяжелой. Тело мертвеца продолжало двигаться по инерции, немного повернулось, достигнув нижней ступеньки лестницы, и застыло в неподвижности. Со стороны казалось, что беднягу только что убили и он испустил последний вздох. Все, кто наблюдал эту сцену, были уверены, что Барракуда героически сражался с противником и наконец, с помощью нескольких пистолетов, навсегда покончил с ненавистным и подлым сыщиком, Шеллом Скоттом.

Действительно, какой-то коротышка посмотрел, разинув рот, вниз, на тело клоуна, и глубокомысленно изрек:

— Знаете, а мне порой казалось, что этого подлеца, Скотта, никогда не прикончат.

Меня охватила слабость. Кровь перестала согревать мое тело, и я почувствовал озноб. Меня чуть не вывернуло наизнанку от отвращения. Но расслабляться было нельзя: если они придут в себя — мне несдобровать. И сейчас предстояло срочно решить, как все-таки выбраться отсюда.

Хриплым и резким голосом я приказал:

— Уберите отсюда этого подонка. Я сам расскажу Неваде, что случилось.

И с этими словами спустился по лестнице. Никто не остановил меня. Я все еще оставался для них Барракудой, или Хеккером, который идет рассказать охраннику, какую птицу здесь подстрелили. Никто еще не догадался спросить, зачем надо одетому во все черное Хеккеру рассказывать что бы то ни было какому-то охраннику. Или почему я до сих пор не снял капюшона, — ведь в начале битвы, когда с криком «Убейте этого клоуна!» "я" появился наверху, на лестничной площадке, на мне его не было.

Или почему на голове у беловолосого клоуна появилась шапочка с кисточкой, когда чуть раньше он уронил ее и она все еще валяется на лестнице. В данный момент нервы у всех взвинчены, и эмоции преобладают над чувством логики.

Я приказал бандитам заняться трупом, потому что хотел отвлечь их внимание от кабинета Квина, где лежали без сознания настоящий Барракуда и их хозяин — Фрэнк Квин. Раньше или позже их обнаружат, но мне хотелось бы, чтобы это произошло как можно позже. Пока я пробирался сквозь толпу, продолжавшую взволнованно обсуждать случившееся, моя фигура в черном балахоне и черном капюшоне привлекала всеобщее внимание. Даже среди убийц, грабителей и воров всевозможных категорий пальба из пистолетов и убийство не увеличивают праздничного настроения. И, облаченный во все черное, я, должно быть, производил жуткое впечатление, как сама Смерть, появившаяся среди бражников.

Тем не менее я беспрепятственно прошел по коридору, добрался до парадной двери и вышел на улицу. Было холодно, накрапывал дождь. Я взмок от пота, и холодный, влажный воздух пронизал меня до костей. Подойдя к арендованному мной «линкольну», я похлопал себя по карманам, нащупывая ключи от машины, но их не было. Вероятно, во всей этой беготне и потасовках я их потерял.

Вслед за мной из дома вышли несколько человек. Мне крупно повезло: некоторые, очевидно, решили уехать, даже не попрощавшись с хозяином; хорошо, что они не отправились благодарить Квина за приятно проведенный вечер. Настоящий Барракуда, конечно, не стал бы заводить «линкольн», чтобы доехать до ворот. Особенно если он взял на себя роль Меркурия. Но я хотел использовать этот шанс: удалиться отсюда на своих двоих значило просто напрашиваться на неприятности. Я продолжал рыться в карманах, и наконец мои пальцы нащупали металлический ключ; он затерялся среди украденных бумаг, — ими все еще были набиты карманы моего пиджака.