Было десять минут третьего. Я позвонил из кабинета Сэма Дрессена. Ответил Джейми и почему-то шепотом:
— Привет. Это ты, мамочка?
— Ты не знаешь, где она?
— Да-а, наверное, покататься поехала...
— А куда?
— Может быть, в Сан-Франциско. А ко мне бабуля приехала.
В этом месте разговора у него отняли трубку, и я услышал хрипловатый старушечий голос:
— Кто говорит?
— Ховард Кросс.
— А, да. Хелен упоминала о вас. Я ее мать.
— Она что, действительно поехала в Сан-Франциско?
— Разумеется, нет. У Джейми такая каша в голове. Хелен едет с миссис Майнер в Сан-Диего. Хотите что-нибудь передать? Думаю, к вечеру она будет...
— В Сан-Диего? А куда именно?
— В дом миссис Майнер. Хелен категорически этого потребовала. Я так поняла, что она хочет что-то выяснить о прошлом миссис Майнер...
— А адрес, адрес вам известен?!
— Боюсь, что нет. В любом случае они еще не добрались до места, ибо выехали совсем недавно. — В ее голосе вместо приятной хрипотцы прорезались грубоватые нотки. — На тот случай, если вы позвоните, мистер Кросс, Хелен просила передать, что ничего серьезного не было. И хотела бы добавить — как бабушка Джейми, что, если смотреть в будущее...
— Спасибо, — бросил я вместе с трубкой.
Не терявший времени Сэм достал справочник города Сан-Диего.
— Хов, тебе известна ее девичья фамилия?
— Вулф. Эми Вулф, — произнес я по буквам.
В справочнике оказалось несколько Вулфов. Мы оставили список у связистов и взяли радиофицированную машину. Проезжая Ла Джоллу, я услышал зуммер вызова, а затем на коротких волнах голос диспетчера. Нужный нам Вулф оказался Дэниэлом, который был владельцем бакалейной лавки в восточной части города.
«Соседский Рынок Дэнни» оказался магазинчиком на окраине рабочего квартала. Он находился на первом этаже древнего двухэтажного дома, который, судя по всему, был местным раритетом. На окне кто-то жирно вывел мылом: «Очень-Свежие-Яички-Прямо-С-Ранчо». Машины Хелен я не увидел. Кроме пары молодых мамаш, проветривавших детские коляски, да валявшегося на дороге пса, который при нашем приближении поднял морду с асфальта, на улице не было ни души. Пыльные пальмы пьяновато покачивались в полуденном бризе.
Я отослал Сэма с машиной за угол, а сам распахнул дверь. Звякнул колокольчик. Магазинчик был крохотный, света в нем было маловато, к тому же внутри довольно сильно пахло подкисшим молоком. В дальнем конце за мясным прилавком я увидел человека в замызганном фартуке, обслуживающего покупательницу — молодуху в тесных джинсах, с невероятными висюльками в ушах.
Она попросила четверть фунта болонской копченой колбаски. Мужчина аккуратно отрезал нужный кусок, взвесил и завернул. Ручищи у него были здоровые и с тыльной стороны покрыты черной шерстью. На макушке посверкивал розовый череп, а остатки волос над ушами приобрели сероватый оттенок. Брови были черные и густые, и на старом и тонком лице они держались с большим трудом.
Увидев за стойкой полку с комиксами и религиозными журнальчиками, я сразу же бросился их рассматривать. На прилавке кучей был навален всякий хлам: открывашки для бутылок и пластиковые пробки, пачки вяленого мяса, юмористические открытки, резиновые ящерицы, жевательная резинка, искусственные мухи в пластиковых коробочках, связки чеснока. На стене за прилавком висел ящичек с пешнями. В глаза бросались красные пластиковые рукоятки.
Человек в фартуке подошел к кассе за сдачей. Осчастливленная колбасой посетительница вышла из магазина.
Мужчина нагнулся вперед, оперся одной рукой о прилавок и опустил острое плечико вниз.
— Желаете чего-нибудь?
— Пешню.
Он развернулся и вынул одну.
— Лучше я вам ее заверну. А то еще проткнете себе что-нибудь.
— Не стоит. Сойдет и так.
Он передал пешню мне. По виду она была идентична той, которую я видел в шее Артура Лемпа.
— Не могу сказать, что торговля этими штуками идет чересчур бойко. — Голос был монотонным, напитанным горечью и пронизанный жалобным хныканьем. — Зачем я вообще их заказал... За последние месяцев шесть я продал, по-моему, штуки четыре. Хотите еще что-нибудь?
— Да нет, спасибо.
— С вас двадцать пять и один. Итого двадцать шесть центов.
Я дал ему два десятицентовика и шесть монеток по одному.
— Пригодится для сдачи, — сказал он.
— Как дела идут?
— Могло быть и лучше. А могло и хуже. Помню времена, когда было совсем плохо. — Он со стуком задвинул ящик кассы. — Не поймите меня превратно, я не хочу сказать, что сейчас дела идут как надо... Мой главный враг — супермаркеты. Люди, которым я годами продавал в долг, теперь проходят мимо, не обращая внимания на мой магазин. — Он посмотрел на меня жгучими карими глазками. — Проездом здесь?
Читать дальше