Олег Голиков - Крымский Джокер

Витька перевёл дыхание, и отхлебнул из стаканчика.

— И начали эти двое, гитлерюгентов в форме, тарахтеть наперебой. Горячатся, суки… А толмача у них нет русского. Наверное, в кипятке сварили…. Но я же ни фига не рублю в их щебете. Ещё и малёхо, так сказать, под балдой…

Потом вывернули всю мою сумку, бумажник и тут…

Витёк строго посмотрел на Розова, и взял паузу.

— Что тут? — Дима поднапрягся.

— А тут они нашли два предмета, которые их очень и очень заинтересовали. Первым предметом была ксерокопия твоего грёбанного образца, которую я забыл выкинуть. А второй — пакет с пемзой, которую заказал, из-за совершенно необъяснимой ностальгии по Чёрному морю, твой папашка. Как-будто во всей Америке нечем пятки потереть!

— А чем это им мой образец не понравился?

— А суди сам. Ты же всё написал правильно, по-английски за меня. Чтоб я срисовал, так?

— Ну…

— А что ты написал в графе: «Фамилия, имя, отчество»? Не помнишь — я напомню. Имя у меня в твоём образце было «Витя». Ну это ещё туда-сюда. Второе имя, то есть отчество, писалось как «Моржовый». А фамилия, соответственно короткая, но выразительная «Хер». И тоже всё в английской транскрипции. Вот ребята из паспортного контроля и прихуели. В руках две декларации. С одинаковыми абсолютно данными. Место и даты рождения — всё сходится. Проживание тоже. Но с разными фамилиями и именами. Причём одна из фамилий какая-то уж очень короткая. Явным шпионажем запахло в этой живодёрне.

— Ну а пемза чем их так раздраконила?

— Вот ты, Димастый, восемь лет в Америке….

— Семь.

— Ну не важно. Ты знаешь, как по-английски пемза? И вообще, если бы не жил в Крыму — представлял бы себе, что это за беда, пемза, и на хрена она вообще нужна? И они не знают. Они видят фальшивые данные в одинаковых декларациях. И странные пресованные кирпичики, числом шесть. Которые, если их потрёшь, крошатся в беловато-серый порошок. Так же господа таможенники с отвращением разглядывают мою уголовную, измотанную перелётами и бухлом рожу. От которой несёт за версту пойлом всех континентов.

И понимают, что этот мистер «Хер» ох как не прост!

Дима почесал бороду:

— Надо же. Вот, бля… Я об этом и не подумал. Ладно — чем возня закончилась-то?

— Рассказываю. Кусочек пемзы куда-то унесли. Потом отвели они меня вместе с сумкой в пустую комнату. А сами, типа, ушли.

Но мы же ушлые бобры — фильмы в перерывах между запоями смотрим. Значит, думаю, или стенка у них прозрачная. Или камеры скрытые стоят. Ждут, видно, когда я брошусь двойное дно вспарывать в своём видавшем виды сумаре. Или яд из воротника доставать.

А мне так всё внезапно сиренево стало. Ну, думаю, коль отправят обратно — значит не судьба нам с тобой в штатах побухать. И в самолёт захотелось как-то. К седой нацистке под крыло.

Целых полчаса я там сидел. Даже прикемарил. Не знаю, что они там с порошком от пемзы делали. Может, пытались ширнуться или раскурить его. Или на пленных иракцах испытывали…

Но минут через сорок припёрлись оба. Отдали мне все документы и проводили на ещё один досмотр. Карантинный, на предмет жратвы. Там стоял какой-то молодой румяный педик и, натягивая на руки резиновые перчатки, нехорошо улыбался во весь свой белозубый американский рот:

— О-о-о…Раша! Водка, икра, еда?

И тут же полез в мою раскуроченную сумку. Нашёл три банки чёрной икры, и показал плакат, на котором было нарисовано четыре банки икры, две из которых перечёркнуты.

Я понял, что можно провозить всего две банки. Лишнюю протянул ему:

— Презент. Рашен сувенир.

Он чуть в обморок не хлопнулся от ужаса. Видно, дико боялся взяток и подношений. Замахал на меня своими резиновыми клешнями:

— Ноу! Импосибл!

И сам запихнул все три банки обратно, широким приглашающим жестом распахнул передо мной турникет. И произнёс слова, которые я уже думал теперь только в кино и услышу:

— Вэлком ту Юнайтед Стэйт!

Вот так я и добрался, чувак…

Дима вздохнул:

— Да… Натерпелся ты, братан. Но зато же мы теперь в порядке! И в Голливуде были. И Гранд Каньон посетили… Можно сказать, весь юг Америки прошерстили. Будет теперь что вспомнить на помойке!

Витёк разлил остатки из второй бутылки себе и другу и мрачно возвестил:

— А теперь пора как следует выпотрошить этих жирных клопов!

И выпив на дорожку, они направились в казино.

В лифте дико воняло. В нём была огромная пепельница, полная окурков и Витька закурил, чтобы сбить запах. Дима, который по жизни никогда не курил, поморщился: