Олег Голиков - Крымский Джокер

Витёк икнул, прислонился к стенке и пробормотал:

— Ну и?..

— Так и это всё херня. А вот беда в чём: вчера мне шеф мой из ломбарда домой звонил — говорит, что мной интересовались местные братки. Чем живу и так далее. Соображаешь?

Серёга опять сплюнул.

— Если они меня в оборот возьмут — кранты нам обоим!

Витёк на минуту замер. Много нехороших мыслей пронеслось у него в голове. Он уже был не рад ни своей находке, ни первой в жизни сделке, которая оказалась такой опасной.

Но его немного смущали бегающие глаза Сергея. Немного оправившись от испуга, Виктор спросил:

— И чо теперь делать?

— А делать нечего — надо откат давать. Крест и цепура у ментов как вещдоки залегли! — Серёга стукнул кулаком в стену, — А братков, скорее всего, недовольный таким раскладом ювелир на меня навёл, сука! Я ему позвонил. Он говорит, что всё можно порешать — только бабло надо ему до завтра вернуть. Полностью. Хорошо ещё, что без процентов.

С минуту Корыто переваривал информацию. Потом улыбнулся, хлопнул Серёгу по плечу и сказал:

— Да ладно — отдай им на хер всё! Как пришло так и ушло! Я ещё найду…

Серёга зло на него посмотрел.

— Бля! Ты не врубаешься, что ли?! Как отдай всё? Полтинник залог за хату ушёл — раз.

Второе — я штуку на тачку потратил — два! Да не смотри ты на меня так! Я бы вернул тебе всё со временем, кроме трёх сотен…

Витька сразу расстроился. Разул его всё-таки брателло. На семьсот зелёных. Хоть и двоюродный брат, но было всё равно очень обидно.

— Ну — что молчишь? — скривился Серёга и схватил Витька за футболку так, что она тихо треснула. Тот даже отшатнулся от неожиданности, но быстро справился с собой и почти спокойно сказал:

— А чего говорить. Мои бабки у тебя. А за тачку свою сам расхлёбывай. Хочешь — продавай, хочешь — бандюкам отдавай… Мне по херу, — Витька серьёзно посмотрел родственнику в глаза. — Полтинник, что за хату авансом ушёл, уж отдай как-нибудь — я верну. Когда разбогатею.

— Разбогатею…. — Сергей отпустил витькин рукав. — Ни хрена ты не понимаешь! Да если машину быстро скидывать — больше чем восемь сотен за неё не дадут.

Корыто как-то сразу стал совершенно равнодушен и недоверчиво посмотрел на брата.

Сделав шаг назад, он тихо и твёрдо отчеканил:

— Я понимаю. Но ещё я понимаю, что ты меня парил на деньги. Поэтому я всё сказал.

Выпутывайся сам…

Круто развернувшись, Виктор зашёл в комнату и запер за собой дверь на ключ.

Серёгу он больше не видел. К тётке брат больше не приезжал. Правда всегда поздравлял телеграммой с праздниками. И добавлял «И Витяю — особый мой привет. Пусть простит, ежели чего».

Но Витька и думать забыл про нехорошее поведение родственничка. Единственное, что он начал понимать — деньги ему вполне легко достаются, но в карманах никак не задерживаются. С этим надо было как-то бороться.

Корыто вообще был далеко не простой малый. С класса седьмого он уже внутренне научился выделять себя из окружающих, и, не выпячиваясь из коллектива, проводить свою линию поведения. Будучи наблюдательным от природы, Виктор сразу уяснил для себя, что большинство взаимоотношений между людьми строится на лжи, которая преследует в конечном итоге личную выгоду. Нельзя сказать, чтобы это обстоятельство его не огорчало, но он довольно рано научился воспринимать жизнь такой, какой она есть и не строить никаких иллюзий.

В школе Виктор много читал, неплохо учился, и к десятому классу твёрдо был уверен, что у каждого в этой жизни своя судьба. Однако, после случая с найденными сокровищами, которые не принесли удачи, планида Виктора Павловича Карытина стала ещё более туманной.

Поэтому закончив школу, не столько из-за тяги к предмету, а скорее всего просто из желания побыстрее покинуть ненавистное заводское общежитие, он довольно легко сдал вступительные экзамены и поступил на факультет физики Симферопольского государственного университета.

Бриллиантовый дым быстро растаял в шумных студентческих буднях…

…Впереди уже виднелись расплывающиеся в мелких каплях дождя огни вечернего Симферополя, и Володя немного расслабился. На въезде в город вдоль трёхрядной трассы горели мощные фонари, и видимость была куда лучше, чем на мокрой ночной дороге.

Толстый, покосившись на своего задумчивого пассажира, тихо включил радио.

— Слышь, Виктор, а это я не тебя часов в одиннадцать утра видел на трассе симферопольской? Ты ещё летел как сумасшедший?