Владислав Виноградов - Генофонд нации

Вадим долго стоял на коленях перед женщиной, которой принес каплю счастья и океан горя.

Токмаков закрыл ей глаза. Щека была еще теплой.

Прости и прощай…

Лучшее средство не думать – что-то делать руками. Токмаков освободил из рук женщины пистолет, – вещдок, черт возьми! – и вернулся на дорогу. К этому времени там прибавилось еще одно действующее лицо: на своем маленьком «Фиате» подъехала Жанна Милицина.

Огоньки ее фар видел Токмаков в зеркале заднего вида. Оказывается, она собиралась ехать за Токмаковым до самой Москвы, да вот проткнула шину. Пока меняла колесо…

Сейчас она держала на прицеле своего ПСМ Карела Бредли.

– Ты же не хочешь сказать, что он пытался смыться? – спросил Токмаков.

– Нет, но он хотел выпить, – гневно сказала Жанна. – Нашел в твоем драндулете бутылку водки и…

– Пока это не является преступлением. Я тоже хочу. И раз теперь я не еду в Москву – на сегодня с меня хватит приключений, то…

– Давай я поеду вместо тебя, – предложила Жанна. – Так даже лучше будет. Ведь я же и собиралась… Прокурор скорее послушает интеллигентного следователя, чем отмороженного опера.

– Опер не отмороженный. Опер упал намоченный, – вспомнил старший оперуполномоченный по особо важным делам Токмаков старую милицейскую присказку: «опер упал намоченный». – Лучше ты отзвонись за меня Колесову. Номер я дам… Скажешь, что вскрылись новые обстоятельства и мы привезем ему все дело на тарелочке с голубой каемочкой.

– А они вскрылись?

– Сейчас вскроются, – пообещал Токмаков, поворачиваясь к Бредли. – Ну что, дядя, стоишь, отмочи серьгу для начала.

– Что отмочить? – спросил окончательно ошалевший Бредли.

– Сверните шею бутылке, которую вы так нежно прижимаете к сердцу. Если я чего решил, то выпью обязательно, – ответил Токмаков бессмертной фразой, и действительно отхлебнул из бутылки, моментально откупоренной Бредли. – Пейте, мистер, или кто вы там на самом деле…

Карел Бредли сделал большой глоток, поперхнулся, но продолжал пить из горлышка, пока Жанна решительно не отобрала бутылку:

– Полегче, уважаемый, мне еще надо будет вас допросить.

– Но сначала я с ним побеседую, – сказал Токмаков.

– А почему он, ну, Скотч, хотел меня убить? – дрожащим голосом спросил Бредли. – Прицелился в меня – не в вас? Почему?

– Такими были условия контракта. Вы сможете подтвердить, что он тут говорил?

– Господи, о чем вы просите, господин полицейский! Ничего я не запомнил. Выстрелы, голова кругом, и вообще, Матка Боска Ченстоховска, я американский гражданин! У меня больное сердце, мне нельзя так волноваться.

Токмаков поднял пистолет Скотча. Это был СМ-4. Устройство этого бесшумного двуствольного пистолета с вертикально спаянными стволами было Токмакову знакомо по службе в спецназе.

– Нас тут двое, девушка не в счет. А прав всегда тот, кто остался в живых. Ну, вспомнил?

– Я старый человек, что я могу вспомнить, поверьте, господин полицейский!

Токмаков взвел курок. Жанна тревожно посмотрела на него, но ничего не сказала. А Бредли даже не понял, что пистолет разряжен, «потек» сразу:

– Погодите, не стреляйте! Я клянусь, что ничего не помню, но у меня с собой магнитофон… Там, наверное, все есть, очень чувствительный, последняя модель… Вот!

Бредли вытащил галстучную заколку с микрофоном, протянул миниатюрное записывающее устройство.

Токмаков понял, что перед ним спецтехника:

– Откуда это у вас?

И Бредли ответил чисто по-русски:

– Один знакомый дал.

– Скажите ему спасибо, он вас крепко выручил сегодня! Только надо стереть все, что я тут говорил. Иначе мне окажется трудно убедить прокурора, что вы с первых минут чистосердечно сотрудничаете со следствием.

Карел Бредли, как это нередко бывает в таких ситуациях, видел теперь в своем недавнем враге единственного друга. К нему и обратился с непонятным вопросом:

– Эта девушка с громким голосом…

– Ну, живее!

– Она сказала: «оттопыриться». Что означает оттопыриться? – спросил Бредли.

– Это означает – послушать классическую музыку, – сказал Токмаков. – У вас есть, надеюсь, приличный костюм?

– О, да, в моем отеле! – с готовностью воскликнул Бредли.

– Значит, вам лучше. А мне придется пойти прямо так.

Вдали завыли сирены милицейских машин. Пряча СМ-4, Токмаков подумал: а смог бы он спустить курок, если бы американец продолжал играть в молчанку? И получив утвердительный ответ, понял, что морально готов к последнему акту дела «Древоточцы».