Владислав Виноградов - Генофонд нации

Коряпышев посмотрел на Стефана. Тот быстро опустил глаза. Коряпышев понял, что телохранитель знает родной язык своей подопечной.

Пиланго, утратившая оперативные навыки, не заметила, что между мужчинами проскочила искорка – предвестник пожара.

– Надо это дело перекурить, – сказала она своим обычным деловым тоном.

– Надо, – машинально согласился Коряпышев. Про установку СГН он прежде ничего не слышал, но это и не удивительно – снял погоны десять лет назад. Тем приятнее будет по возвращении заглянуть к коллегам с известием, что у них из-под носа опять увели секретную военную технику – в достоверности сообщения Пиланго он пока не усомнился. Ее информация всегда подтверждалась.

Пиланго достала из сумочки золотой портсигар с алмазным сердечком, начиненный крепчайшими сигаретами «Житан».

– Ты знаешь ТТХ [12] этой СГН? – не удержался Коряпышев от вопроса, чтобы понять, о чем речь. От сигареты он тоже не удержался, с наслаждением затянувшись табачным дымком с незнакомым привкусом. Но уже в следующую секунду горло перехватило. Нет, не от дыма. От непринужденного ответа Пиланго на вопрос о тактико-технических характеристиках неведомой установки.

– Миллион сперматозоидов в минуту. Или миллиард. Тот мужик хвалился, что теперь весь генофонд России у них в руках.

Дело принимало интересный оборот. Особенно учитывая национальный проект по увеличению рождаемости. А тут весь генофонд нации уже за рубежом!

– Как, ты говоришь, называется эта хреновина?

– Это не я. Это он мне так сказал. Установка СГН – не знаю, как расшифровать.

– Если аббревиатура на русском языке, то «ГН» – конечно, генофонд, – вслух подумал Коряпышев.

– Тогда «С» – секретный! – обрадовалась Пиланго. – Вроде, эту штуку в Петербурге сварганили, а сюда продали за пять миллионов евро, – сказала Пиланго.

– Может быть, форинтов? – усомнился Коряпышев.

– Нет, я такие вещи не путаю! – отрезала Пиланго.

– А как у вас об этой установке разговор зашел?

– Ну он мне предложил… Словом, это неважно, что он мне предложил, главное, что я ему предложила поостыть. Пускай идет к цыганкам с Келети [13] . Вот тут он и стал задвигать про эту СГН. Мол, он тоже участник эксперимента, и его живчики не абы что, а супертема. Но я все равно не согласилась, Светозар Петрович, вы не думайте.

Пиланго неожиданно покраснела, и это стало вторым удивительным открытием для Коряпышева за это утро.

Первым же было то, что он не забыл острый вкус оперативной работы. Пьянящий этот вкус вернулся к нему вместе с глотком рома и затяжкой табака, внушительными прелестями Пиланго и звуками плачущей скрипки. И неважно, что это всего лишь красивые декорации, – некоторые полагают ненадежной декорацией и саму земную жизнь. Главное, что среди этих декораций, на этой сцене, ты и режиссер, и актер, и сам Господь Бог, ненадолго залезший в шкуру опера, чтобы парой шахматных ходов вернуть в этот мир порядок и справедливость.

– И что, крутой был мужик? – продолжил Коряпышев разведопрос, одновременно соображая, в каком бы тихом укромном местечке его завершить. Отсюда явно надо сниматься. Предварительно избавившись от Стефана.

– Не то чтобы слишком крутой. Скорей, подкрученный, – продемонстрировала Пиланго свое близкое знакомство с живым русским языком. – Уже не шестерка, еще не туз. Стефана какой-то приятель. Запал на меня во время выступления… Но вот бабки у него действительно крутые! Были у него… Ха!

Пиланго усмехнулась, влажно блеснули ее крепкие белые зубы. «Такой девчонке палец в рот не клади!» – подумал Коряпышев, тоже усмехнувшись, но – про себя, как его некогда учили в Высшей школе Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР.

– А знаете, кто это все организовал? Ну, экспорт, продажу… Скажу – упадете и не встанете! Один наш старый знакомый…

– Да нет, пускай я лучше встану, а упадут и не встанут эти козлы, – ответил Коряпышев, действительно поднимаясь. У него уже изрядно шумело в ушах после вина и рома с газировкой и организм настойчиво подсказывал, что давно пора сбросить давление в системе. – Подробности потом, а пока здесь ставим точку.

– И куда пойдем? – сразу поняла намерение своего бывшего куратора Пиланго.

Не слыша звуков скрипки, Коряпышев оглянулся, и не зря. Прямо за его спиной оказался скрипач, переставший терзучить свой инструмент, зато со стопкой силва-палинки. Из-под спутанных волос на Коряпышева уставился большой глаз такого же, как силва-палинка, фиолетового цвета.