Дэшил Хэммет - Проклятие Дейнов

Миссис Бегг оказалась худой и ширококостной женщиной, с жидкими седоватыми волосами, туго стянутыми на костистой голове, жесткими серыми глазами и жесткими ловкими руками. Она была сурова и угрюма, но при этом достаточно откровенна, так что к делу мы перешли без особых предисловий и околичностей.

Я рассказал ей о краже, о том, что вору помогал или, по крайней мере, подсказывал кто-то, хорошо знакомый с домом Леггетов, и закончил:

— Мне сказала миссис Пристли, что вы были домоправительницей у Леггетов и, наверное, сможете мне помочь.

Миссис Бегг сомневалась, стоило ли мне ехать в другой город ради того, чтобы услышать ее рассказ, но, как честная женщина, которой скрывать нечего, выразила готовность оказать мне всяческое содействие. Начав, однако, она разогналась так, что чуть не заговорила меня насмерть. Если отбросить все, не относящееся к делу, я почерпнул из ее рассказа следующее.

Леггет взял ее в экономки через агентство по найму весной 1921 года. Сперва ей помогала прислуга, но для двоих работы было мало, и по предложению миссис Бегг прислугу отпустили. В быту Леггет был неприхотлив и почти все время проводил на верхнем этаже, где у него была лаборатория и маленькая спальня. В остальные комнаты он почти не наведывался, за исключением тех вечеров, когда к нему приходили приятели. Ей эти приятели не нравились, упрекнуть она их ни в чем не может, но что они говорили между собой — это просто стыд и срам. Эдгар Леггет человек приятный, лучшего хозяина и пожелать нельзя, сказала она, но до того скрытный, что бывает прямо не по себе. Он никогда не позволял ей подниматься на третий этаж, и дверь в лабораторию всегда была на замке. Раз в месяц приходил японец и убирался там под наблюдением Леггета. Наверное, у него были научные секреты, а может, и опасные вещества, и он не хотел, чтобы туда лазили, и все-таки от этого делалось не по себе. О личных и семейных обстоятельствах хозяина она ничего не знает и никогда не спрашивала, поскольку знает свое место.

В августе 1923 года — дождливым утром, ей запомнилось, — к дому подъехала женщина с пятнадцатилетней девочкой и множеством чемоданов. Она открыла им, и женщина спросила мистера Леггета. Миссис Бегг подошла к двери в лабораторию, позвала его, и он спустился. На своем веку миссис Бегг никогда не видела такого удивления. Увидев их, мистер Леггет сделался совершенно белый, и она думала, что он упадет, — так он задрожал. О чем Леггет говорил в то утро с женщиной и девочкой, она не знает, потому что тараторили на каком-то иностранном языке, хотя по-английски умеют не хуже любого, особенно эта Габриэла, когда ругается. Миссис Бегг ушла из комнаты и занялась своими делами. Довольно скоро на кухне появился мистер Леггет и сказал ей, что приехали к нему свояченица миссис Дейн и ее дочь, обеих он не видел десять лет и что они будут здесь жить. Позже миссис Дейн сказала ей, что они англичанки, но последние годы жили в Нью-Йорке. Миссис Дейн ей понравилась, она была женщина разумная и прекрасная хозяйка, но эта Габриэла — наказание господне. Миссис Бегг называла ее не иначе, как «этой Габриэлой».

С приездом Дейнов и при такой хозяйке, как миссис Дейн, миссис Бегг стала в доме лишней. Они поступили очень великодушно, — сказала миссис Бегг, — помогли ей найти новую службу и проводили с хорошим денежным подарком. С тех пор она их не видела, но благодаря привычке следить за объявлениями о браках, смертях и рождениях в утренних газетах через неделю после своего ухода узнала, что Эдгар Леггет и Алиса Дейн поженились.

На другое утро, в девять часов, явившись в агентство, я увидел в приемной Эрика Коллинсона. Его загорелое лицо побледнело, выглядело несвежим, и он забыл напомадить голову.

— Вы что-нибудь знаете о мисс Леггет? — спросил он, вскочив с места и бросившись мне навстречу. — Она не ночевала дома и до сих пор не вернулась. Ее отец говорит, что не знает, где она, но я уверен, что он знает. Он говорит мне «не волнуйтесь», но как я могу не волноваться? Вы что-нибудь знаете?

Я ответил, что не знаю, и сказал ему, что видел ее вчера вечером, когда она выходила от Минни Херши. Я дал ему адрес мулатки и посоветовал спросить у нее. Он нахлобучил шляпу и выбежал.

Я позвонил О'Гару и спросил, слышно ли что-нибудь из Нью-Йорка.

— Угу, — сказал он. — Аптон — фамилия оказалась правильная — когда-то был вашим коллегой, частным сыщиком, и даже держал агентство, но в двадцать третьем году его и некоего Гарри Рапперта посадили за попытку подкупа присяжных. Вы разобрались с черным?