Брайан Гарфилд - Предумышленное убийство

— Нет! — оборвала она меня. — Потому что... нет, нет и нет.

— Джоанна, почему ты сразу не рассказала мне об этом?

— Потому как была уверена, что ты сразу станешь фантазировать, вернее — строить догадки. Как я могла тебе об этом рассказать, если ты мгновенно теряешь здравомыслие из-за своей слепой ревности. Между прочим, это не самая лучшая черта твоего характера.

У меня не было ни времени, ни желания вступать в полемику. Когда не хочется врать, не хочется говорить «да» или «нет», надо просто развести руки в стороны. Что я и сделал.

— Ты эгоист! — сказала Джоанна.

— Ничего себе! Это почему же?

— Потому что эгоизм — это не только любовь к самому себе, это еще и равнодушие ко всем остальным.

— Очень мило! А тебе не приходило в голову, что именно из-за твоего так называемого здравомыслия нас могут убить — тебя и меня? Неужели до сих пор не уяснила, что члены организации никому не доверяют и во всем сомневаются? Если им станет известно о том, что Майк наведывался к Айелло, будь уверена — они с тобой рассчитаются по-свойски.

— Боже мой, Саймон, я уже говорила и еще раз повторю: Майк не имеет никакого отношения к этой истории. И скажи я им, что Майк в городе и даже виделся с Айелло, они непременно бросились бы на его поиск. Они бы его нашли и, конечно, убили бы. И нам с тобой стало бы только хуже!

— Ты все время говоришь, будто Майк не причастен к случившемуся. Это что, твоя интуиция?

— Почему интуиция? У меня есть кое-какие соображения на этот счет.

— Интересно! Какие же, если не секрет?

— Во-первых, мафия вселяет в него ужас. Он готов пресмыкаться перед ними, лишь бы только не осложнять отношения. На брюхе поползет, ботинки станет чистить, лишь бы они на него не посмотрели косо... Не способен он совершить ничего такого, что вызвало бы гнев членов организации.

— Дорогая, ты забываешь, что тюрьма ломает человека. Он наверняка изменился.

Джоанна покачала головой, отхлебнула из бокала виски с содовой и сказала с грустью:

— Саймон, я Майка видела... Вчера увидела и сразу поняла, что он не изменился. Ты его совсем не знаешь, а я знаю...

Джоанна выдохнула. Конечно, она права, подумал я. Откуда мне его знать? Видел мельком пару раз. Даже незнаком с ним. Майк Фаррелл перед тем, как загреметь в тюрягу, был руководителем ансамбля музыкантов в ночном клубе «Красная мельница», который назывался на французский манер «Мулен Руж». Майк вполне прилично играл на саксофоне.

— Если хочешь знать, — Джоанна прервала ход моих мыслей, — он самый настоящий неврастеник, один из тех, кто всегда одинок. Может, он и строит воздушные замки насчет семьи и детей, но ему это не дано — он обречен на одиночество. Когда я выходила за него, у меня сложилось впечатление, будто он стремится к семейной жизни. Но оказалось, я, как и большинство моих сверстниц, ошиблась, принимая в потенциальном спутнике жизни желаемое за действительное. В то время Майк был фантастический молчун. А я, дуреха наивная, решила, что молчание если уж не золото, то признак зрелости — непременно. Но Майк, как выяснилось, был зеленым юнцом, а мне только-только стукнуло девятнадцать... Господи, как давно все это было!

Я присел на край подоконника, смотрел на Джоанну и, не прерывая, молча слушал ее исповедь. Она на меня не смотрела.

— Такие типы, как Майк... — Джоанна задумалась, подбирая подходящее слово, — паразиты. Им и в голову не придет ограбить, убить, вскрыть и опустошить сейф, поскольку для агрессивных действий требуется затратить какое-то количество энергии. И вообще нужно обладать предприимчивостью. А Майк никогда, ни по какому поводу палец о палец не ударит... Он как бы подпитывается за счет партнера, с которым его свела судьба. Такие типажи испытывают непреодолимое влечение к тем, кто их любит, но лишь до тех пор, пока любовь не перерастет в равнодушие... Не знаю, возможно, психиатр объяснил бы все это лучше меня.

Джоанна замолчала. Достав из пачки очередную сигарету, закурила.

— Может быть, все дело в его родителях. — Она затянулась. — Однажды мы с ним навестили его предков. Они живут в Цинциннати. Отец — владелец небольшого магазина. Милый, но совершенно неприметный человек, зато матушка — громогласный солдафон в юбке. Непременный член всяких женских клубов, она почти никогда не занималась сыном. Правда, ее тщеславие подогревают музыкальные успехи Майка, в особенности когда он солировал в школьном джаз-оркестре.

Джоанна взяла бокал, сделала глоток, подумала и допила до конца.