Ричард Пратер - Четверо со «Сринагара»

Мне самому очень захотелось выругаться. Лайм был единственным человеком, который мог бы пролить свет на всю эту аферу, и теперь он получил ту же пилюлю, которую они с Куппом собирались преподнести мне. Это убийство, несомненно, кое-кому было весьма удобным, хотелось бы мне только знать: являлось ли оно следствием того, что Лайм был опознан мной и полицией прошлой ночью и местные и федеральные власти бросились по его следам.

— Похоже, что тот тип, которого я выслеживаю, старается оборвать любую ниточку, ведущую к нему, — сказал я сержанту. — А что, Лайм очень плох?

— Был еще жив... Две пули в животе, но сейчас им занимаются хирурги из «Скорой помощи». Говорят, есть еще надежда...

Я поблагодарил его, повесил трубку и вышел.

Центральный приемный госпиталь в Лос-Анджелесе представляет собой кирпичное здание на Лома Драйв, 500. Я взбежал по бетонным ступеням подъезда и вошел сквозь стеклянную дверь в тихую прохладу обширной приемной. В окошечке регистратуры сидела миловидная дежурная сестра в белой униформе. Я спросил у нее, какие шансы на то, чтобы поговорить или, по крайней мере, взглянуть на Леонарда Лайма.

— Лайм? — переспросила она и обернулась к вращающейся картотеке рядом с ее столом.

— Он только что поступил, — сказал я, — с двумя пулями. Я быстро объяснил, почему мне необходимо получить о нем информацию, сказал, что он пытался убить меня прошлой ночью. Она вытащила картотеку.

— Вот он. Поступил без сознания. Мы ввели ему плаволекс и сывороточный альбумин — он потерял много крови...

Глядя в картотеку, она продолжала:

— После оказания первой медицинской помощи его перевели в Окружной госпиталь для операции.

— Его уже увезли?

— Да, несколько минут назад.

Медицинская служба полиции и на сей раз доказала свою оперативность, даже немного чересчур, потому что меня это не вполне устраивало. Лайм был обвиняемым и находился под арестом, следовательно, его отправили в тюремную больницу при Окружном госпитале Лос-Анджелеса неподалеку от Мишэн Роуд. Значит, мне надо было ехать туда.

Без красного фонаря и сирены я, естественно, не мог добраться туда так быстро, как карета «скорой помощи» Центрального госпиталя. Но я не терял времени даром. У меня здесь, в регистратуре, работала знакомая — пухленькая хохотушка по имени Молли, и я, быстро перекинувшись с ней парой фраз, поднялся на лифте на пятнадцатый этаж. В операционную я, естественно, не мог проникнуть. Но Молли успела сообщить мне, что Лайм сейчас находится на операции, что оперирует его доктор Фишер, и объяснила мне, где все это происходит. Так что мне ничего больше не оставалось, как ждать в коридоре у двери в операционную.

Два человека вышли из операционной. На одном все еще был белый чепчик и хирургический халат. Он стоял спиной ко мне, и я слышал, как он сказал другому:

— Я сделал все, что мог. Но он был уже почти мертв, когда мы начали...

Этого было достаточно, чтобы я понял, что все, что я хотел узнать, вернее, что я так боялся узнать, оказалось правдой. Потерян был последний шанс обнаружить того, кто нанял этого бандита и подослал его, чтобы убить меня. Я был абсолютно уверен, что именно из-за этих соображений и убрали Лайма...

Мне здесь было больше делать нечего. Я повернулся, собираясь уходить.

Неожиданно доктор свернул налево, и я увидел грудь его белого халата, слегка забрызганного кровью. «Я сделал все, что мог», — продолжал повторять он.

И тогда я увидел его лицо. Вероятно, сочетание мелких красных пятнышек на халате с чертами этого лица произвело на меня нечто вроде нервного шока, парализовавшего на мгновение все мои двигательные мышцы.

Доктор Фишер был тем человеком, которого я видел прошлой ночью. Человеком, который вышел из конторы Хипа Брандта в «табачном ящике» с медицинским чемоданчиком в руке.

«Так ты сделал все, что мог, вот как?» — сказал я себе. — Бьюсь об заклад, что ты сделал это, доктор, черт меня подери, если это не так!"

Доктор Фишер поглядел на меня сквозь свои роговые очки с выражением удивления на лице.

— Что вы сказали?

— Я... нет, ничего! Не имеет значения... — Я изо всех сил старался привести в порядок мысли, бешеным водоворотом вращавшиеся у меня в голове. Кровь неожиданно принялась стучать молотками у меня в висках. Но я сделал усилие и придал своему лицу безразличное выражение: — Не повезло Лайму, доктор?

— Вы имеете в виду того человека, которого подстрелили? Нет, к сожалению, у него не было ни малейшего шанса... Я сделал все...