Ричард Старк - Мафия

Но ведь и сама улица со временем разительно менялась, этого нельзя было отрицать. И Бронсон задумался: если вдруг Уилла захочет продать этот дом, кто пожелает купить его? Может быть, женский монастырь или школа для детей с отсталым развитием? Половина домов на этой улице уже превращена в разного рода институты. Соседский дом слева — теперь школа для слепых; дом справа — штаб-квартира какой-то попечительской организации, о чем гласит небольшая неоновая вывеска над дверью. Неон! Подумать только — неон на такой улице! Но сегодня улицы как эта — истинный анахронизм! Сегодняшние богачи — в большинстве своем люди типа Артура Бронсона — предпочитают красную кожу и хром. Старые особняки уже не вызывают прежнего восторга и обходятся слишком дорого, да и жить в них стало уже не престижно.

Этот голубой “олдс” наглядное подтверждение перемен. Кто-то наверняка допоздна засиделся за работой в одном из теперешних институтов, в которые превратились особняки на этой чопорной когда-то улице. Вне всякого сомнения! Бронсон пожал плечами, как бы отгоняя эту мысль, и отправился в холл, чтобы встретить Куилла, которого впустил в дом один из телохранителей. Жена уже была в постели. Они вечером с ней вдвоем сыграли в “русский банк”, но это их обоих еще больше смутило. Бронсон в действительности не любил эту игру. Он сел за стол больше для того, чтобы как-то развеять свою тоску. Он ощущал себя виноватым из-за того, что совсем недавно стремился избежать встреч с Уиллой в ее же собственном доме, а “русский банк” была та самая игра, которую она любила. Игра шла не на деньги и не на какой-либо другой интерес, а просто чтобы посмотреть, кто наберет больше очков и выйдет победителем, поэтому и не было особого азарта и оживления.

Бронсон был не в курсе того, чтобы Уилла вовсе не жаловала карточные игры вообще, будь то “русский банк” или любая иная игра. Она садилась к столу только потому, что знала, что ее муж обожает карты, и еще из желания помочь ему развеять хандру. Обычно, когда они играли, Уилла болтала обо всяких пустяках, но не потому, что ей этого хотелось, а потому, что думала, болтовня поможет, ей разогнать мрачные мысли мужа, связанные с тягостным для него пребыванием дома. Но когда Бронсон был озабочен своим бизнесом, она знала, что муж предпочитает молчание, поэтому в этот вечер Уилла словно воды в рот набрала. И Бронсон был только рад, что она хоть на этот раз хранила молчание. В каждый из его редких визитов домой, когда они играли в “русский банк”, Уилла болтала без умолку и доводила Бронсона этим почти до сумасшествия, но он сдерживался изо всех сил, чтобы не портить ей удовольствия. Ведь он такой редкий гость в доме, поэтому приходилось терпеть. Этим вечером Уилла была на редкость неразговорчива, и это было особенно кстати, потому что он, как назло, проигрывал.

Жена и не стремилась обставить его — она знала, что муж терпеть не может проигрывать, но он так и не смог целиком сосредоточиться на игре, поэтому она и продолжала выигрывать, сама того не желая. С виноватым выражением лица на протяжении всей игры она как бы извинялась за свое везение, занижала счет, умышленно неверно добавляла очки не в свою пользу, но толку от всего этого было чуть. Уилла продолжала выигрывать вплоть до того момента, как они наконец закончили игру, к обоюдному облегчению обоих.

И вот теперь, обуреваемый мыслями обо всем случившемся за последние дни, Бронсон потерял счет времени, стоя окна своего кабинета, и лишь мельком видел жену, когда та прошла мимо открытой двери, отправляясь к себе в спальню примерно час назад.

Он скоро выберется из этого чертова мавзолея, он уверен! Уилла доводила его порой до умопомрачения. Когда Бронсон жил вдали от нее, все выглядело нормальным; но когда оказывался в одном доме, то чувствовал себя вынужденным относиться к ней с особым пиететом; но усилия, которые приходилось при этом затрачивать, постоянно держали его нервы н взводе.

Хорошо хоть, что ему не придется представлять ей теперь Куилла! Подспудное ощущение, что он здесь чужой, вынуждало Бронсона представлять Уилле всех, кто приходил к нем в этот дом, включая своих телохранителей. В то же время он понимал, как это глупо — представлять телохранителей своей жене, словно это джентльмены, а не слуги. Но теперь она была уже в постели, как и в первый раз, когда приходил Куилл, поэтому, к счастью, ему и сейчас не нужно было изображать какие-то церемонии.

Бронсон стоял наверху лестницы и наблюдал, как поднимается по ней Куилл. Тот представлял новое поколение мафии: отдавал предпочтение серым костюмам и очкам в роговой оправе; с кейсом в руке выглядел как агент солидной страховой компании, и если и имел когда-то при себе оружие — что весьма маловероятно, — то таким оружием непременно должна была оказаться “беретта-минни”.