Росс МакДональд - Полосатый катафалк (Сборник)

— Чем? Или можно не спрашивать?

Он понурил голову. Плешь блестела, как мокрое яйцо. Он прикрыл ее ладонью, усеянной каплями пота.

— Она пригрозила бросить тень на мою репутацию, если я не дам ей денег. Наверное, боится тратить купюры из выкупа. А может, Гейнс и правда от нее сбежал. Последние два дня я подбрасывал ей кое-какую мелочь и понемножку с ума сходил. Сидит там и тикает, как бомба. Вчера она грозила пристрелить меня…

— Где — там? Где она?

— Сейчас скажу. Но мы договорились?

— По-моему, я уже сказал.

Он поднял глаза и всмотрелся мне в лицо.

— Ну что ж, положусь на вас. Мне просто надо на кого-то положиться. Она прячется в пляжном домике на сто первом шоссе между Палисейдсом и Малибу. — Он назвал адрес. — Коричневая дощатая сараюшка справа от шоссе в трехстах — четырехстах ярдах от придорожной закусочной «У Джека». Я должен встретиться там с ней сегодня, привезти пять тысяч долларов.

— В котором часу?

— Прямо сейчас. Я должен был приехать туда сейчас.

— Я поеду с вами.

— Хорошо. Как скажете. Ну, а теперь, когда мы поладили, может, отметим?

— Я здесь не держу спиртных напитков.

— Так позвольте, я сбегаю выпью на дорожку? Мне надо взбодриться.

— Бегите.

Он выскочил за дверь, а я позвонил Фергюсону.

Спир не вернулся. Его серебряная машина со шлемом и очками на сиденье все еще стояла перед моей конторой, когда я уехал с Фергюсоном. Он сидел за рулем, а я говорил всю дорогу от Буэнависты до Малибу.

Океан за пустынной полосой пляжа был стального цвета. От луны осталась узенькая щепка. Мы услышали грохот прибоя, точно тяжелые шаги Рока.

— Страшная ситуация, — сказал Фергюсон.

— Такое случается с ситуациями, если дать им вызревать четверть века.

— Не надо нравоучений. Я во всем разобрался сам. И вы не скажете ничего, о чем бы я уже не подумал.

— А жене вы сказали?

— Да. Она останется со мной, что бы ни произошло. Это даже нас сблизило. Укрепило доверие между нами. Теперь я знаю, что она меня любит.

— Вам очень повезло, что вы нашли такую женщину.

— Я это понимаю, Гуннарсон. И Холли и я поняли очень многое. Я воображал, будто в пятьдесят шесть лет могу начать совершенно новую жизнь, словно прежде и не жил вовсе. И Холли по-своему искала того же. Она пыталась перечеркнуть все, что было прежде. Свою семью. Ну, словом, целиком свое прошлое. А прошлое умеет мстить.

— Но и радовать, — добавил он, помолчав. — Вчера мы ездили в Маунтин-Гроув к ее матери. Мне казалось, что всю свою жизнь она ненавидела меня. Ничего подобного. Она давным-давно мне все простила. Чувствовать, что ты прощен, — это хорошо.

— Никаких известий от Хильды она не получала?

— В последние дни нет. Несколько недель назад Хильда приезжала домой и сумела внушить матери, что это она стала актрисой и вышла замуж за… за богатого человека. — Такое упоминание о нем его смущало.

— Скажите, Фергюсон, Хильде известно, что вы ее отец?

— Не знаю. Кэт Дотери говорит, что назвала ей мое имя, когда Хильда была еще девочкой. Возможно, Хильда забыла.

— Но если нет, это может объяснить покушение… я говорю о покушении на жизнь сестры. Она оставила ее сгореть, это неоспоримо.

— Знаю. И это не первая такая попытка. Она нападала на Холли и прежде. Один раз с кухонным ножом, другой — со сковородкой, полной кипящего жира. По-моему, это главная причина, толкнувшая Холли порвать всякую связь с семьей. Когда ей было шестнадцать, она сбежала с торговцем чулками по фамилии Спирович. Жизнь у Холли тоже была нелегкой.

В его голосе не было ничего, кроме сострадания и легкой печали. Ревность, ярость, отчаянная надежда выгорели без следа. Он вел машину на ровной скорости шестьдесят миль навстречу тому окончательному отмщению, которое припасло прошлое.

— Вы захватили пистолет?

— Да. Но достану его, только если там Гейнс. С ним я разделаюсь без всяких угрызений.

Шоссе свернуло от океана и начало взбираться на холмы. Они были темными и голыми. Встречные машины проносились редко-редко. На затяжном подъеме мы стали терять скорость — Фергюсон забыл прибавить газу.

— Вы считаете, что Спир сказал правду? Что она действительно там?

— Несомненно. Какая выгода Спиру выдумывать?

— Но что мне ей сказать, Гуннарсон?

— Никакие ваши слова ничего, в сущности, изменить не могут. Скажите, что вы ее отец, что хотите помочь ей.

— Но что я способен для нее сделать?

— Мы уже поможем ей, если передадим ее в руки полиции.