Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник]

— Подстелить бы, тряпочки у вас нет? — спросил прохожий.

— Да садитесь быстрее, — нетерпеливо сказал я, — дождь же. — И, когда они уселись, рванул с места. — Куда?

— Можайск. По дороге?

— Нет, конечно, но довезу. В больницу кота?

— Да.

— Но есть же ближе, в Рузе…

Попутчик помолчал чуть-чуть.

— Ну, если для вас семь верст не крюк, поехали в Рузу. Вы не спешите?

Я спешил всю жизнь, но какое это имеет значение, когда рядом мучается божья тварь. Свернул направо, в Рузу.

Но до Рузы не доехали. Недалеко от деревни Нестерово была больница. Кота там зашили, и я, склонный доводить всяческие истории до конца, отвез потом своих пассажиров в Можайск.

Возле Можайска мы познакомились. Кота звали Антон, а попутчика — Николаем Константиновичем.

— Прокурор района, — представился попутчик и посмотрел на меня, ожидая реакции.

Но реакции с моей стороны никакой не было, я только сказал, что это забавно.

— Что же тут забавного?

— А забавно здесь то, что я тоже прокурор, — ответил я, — только кроме того еще — книги пишу. А живу в Москве.

Николай Константинович ничего не ответил. Позднее мы подружились. Жизнь его, характер я описываю уже много лет. А назвал я героя своих многочисленных историй по имени деревни, где спасли кота.

С тех пор прошло много лет. Прокурор был переведен в Москву. Я ушел из прокуратуры, завел собаку Штучку и кота Агата и продолжаю дружить с хозяином кота Антона.

Иногда я даю ему почитать его собственные истории в моей интерпретации.

Он относится к ним серьезно, давая мне, однако, право сочинять то, Что не успел или не захотел рассказать сам.

Антон, заметно похудевший в последние дни, был пьян — второй раз в жизни. Первый — котенком, когда ему кто-то перебил лапу, она болела, гноилась и он день и ночь жалобно мяукал, больше не от боли, а от обиды на судьбу, которая под материнским брюхом обещала быть теплой и доброй, но оказалась жестокой и нехорошей.

Чтобы как-то облегчить страдания, его напоили валерьянкой. Запах валерьянки Антон помнил долго. Ему было хорошо. Его пригрели и оставили дома. Поначалу он боялся, что выбросят на улицу, но этого не произошло. Его раскормили, и за несколько месяцев он вырос в дородного, красивого кота. Он, правда, слегка прихрамывал, но окружающие его кошки, да и он сам, привыкли считать этот недостаток особенностью, лишь подчеркивающей индивидуальность.

Антон мог бы считать себя баловнем судьбы, но всегда ведь чего-то не хватает, даже когда ты избалован. Во всяком случае Антон все блага кошачьей жизни принимал как должное, полагая, что это плата за то, что ему пришлось испытать в детстве. Детство же Антон из-за постоянного лежания на печи помнил все меньше. Не помнил он и своих родителей и не мог даже себе представить, что отец его, вечно голодный романтик, погиб в схватке с собаками, защищая его мать, которая вскоре после того, как родила шестерых котят, и Антона в том числе, облезла и ушла из дому навсегда.

Антон жил эгоистом и потребителем. Впрочем, винить только его в этом нельзя. Какой кот откажется от такой жизни, которая была у него. Ведь он ни в чем никогда не ведал отказа. Мышей в доме, где он жил, не было, поэтому он целыми днями нежился на печке, изредка выходя во двор размяться на морозце, а летом и весной развлекался тем, что прятался в бурьяне, подстерегая неопытных кошечек.

Такой образ жизни воспитал в Антоне чувство превосходства не только над кошками, но и над людьми. Эту черту, по-видимому, Антон унаследовал от хозяина. Делал это он подсознательно, всегда наперед опасаясь, что его обидят. Но кому придет в голову обижать ухоженного кота, тем более кота главного бухгалтера совхоза…

Со своими кошачьими соседями Антон тоже не знался; Терпеть их не мог, а когда хозяин выгнал из дому приведенную было Антоном кошку, Антон нисколько не огорчился, не пришел к ней на помощь. Он понял: рай — для него одного. Рая для другого не будет. Его не интересовало даже, кто его кормит, сколько человек живет в доме, и когда никого по какой-то причине не было, то, — если, конечно, было что поесть, — это Антона нисколько не волновало.

Однажды Антона пригласили в гости. И вот в связи с чем.

Антон не давал себе труда помнить дочь хозяина. А ведь именно она подобрала его когда-то и выходила. Подошло время — она вышла замуж, стала жить на другом конце села, взяла было Антона погостить к себе, но занималась больше мужем, чем котом, и Антон, недовольный, вернулся домой, решив, что в гости больше никуда не пойдет, а будет убежденным домоседом. Но он немного кривил душой, убеждая себя, что ушел из-за мужа. Дело в том, что в том доме уже жил серый кот, который так же, как и Антон, претендовал на свое место под солнцем. А под одним солнцем, да еще в одном доме, трудно ужиться двум философам-эпикурейцам. Естественно и то, что в гостях, казалось, не так тепло на печи и не так вкусно кормили.