Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник]

На гулко отдававшееся в горах урчание машины и приезд Хотимого обратили внимание только офицеры. Солдаты, не зная усталости, делали свое дело. Вскоре наступили сумерки, солнце закатилось за западный хребет горы.

Хотимый нервно прохаживался между работавшими. Сеневич стоял в стороне, наблюдая за работой, и о чем-то переговаривался с Меметом.

Пограничники, оказавшиеся погребенными под рухнувшей скалой, не погибли. Они успели спрятаться в невысокой пещере. Через считанные секунды раздался грохот, и стало совсем темно. Золотая скала завалила единственный вход в пещеру, отрезав людей от света и воздуха.

Полгода назад Ниязов был в этой пещере и смутно помнил ее расположение. Сейчас они с раненым Егоровым находятся в тесном проходе, потом пещера расширяется — надо пройти вперед, и будет легче дышать. Бережно поддерживая друга, Ниязов пополз вглубь.

Ему казалось, что пещера очень широкая и высокая, но теперь, ощупывая стены, почувствовал: это не так. Она была маленькой, даже выпрямиться во весь рост можно было лишь в одном месте, и то с опаской удариться об острые камни, образовавшие потолок.

Егорова он положил на землю, расстелив свою гимнастерку. Когда укладывал раненого, тот застонал. Ниязов нагнулся над ним.

Разорвав свою майку, Ниязов туго перебинтовал голову Егорова. А с рукой возиться вообще не пришлось — царапина от ножа. Едва он закончил перевязку, где-то в глубине пещеры вспыхнул спичечный огонек.

…Хотимый удивился, когда Мемет предложил свою помощь.

— Но в чем она может выражаться? — глядя на жилистого, но слабого старика, спросил Хотимый — Не будете же вы растаскивать глыбы!

— Молодой начальник, наверно, думает обо мне так, словно я уже умер, — спокойно заговорил Мемет, — а я еще жив и вижу, что твои кафиры не там расчищают путь к свободе своих товарищей.

Хотимый с удивлением взглянул на старика, но продолжал слушать.

— Я прожил на этой земле семьдесят лет и знаю, что так вы и за неделю не найдете их.

Хотимому не понравилась эта реплика, но он пересилил себя и слушал дальше.

— Я знаю, что надо делать тебе, начальник. Если хочешь, чтобы твои друзья были свободны через три часа, доверься старому человеку. Идемте, — вдруг сказал он просто, без высокопарности и напыщенности, — западная стена пещеры насыпана руками, она не из камня, выложена гранитом только поверху.

Едва в глубине пещеры вспыхнула спичка, Ниязов понял: они не одни. Видно, бандит не сумел уйти, он тоже в заточении. Оружия у него нет — ни огнестрельного, ни холодного. Значит, сделать он ничего не сможет, потому что сильней Ниязова трудно найти на всей заставе.

— Иди сюда, посвети, — окликнул он.

Незнакомец подошел, чиркнул спичкой. Ниязов закончил перевязку Егорова и тут только взглянул в лицо незнакомца. Спичка погасла.

— Еще зажги.

Вместо вспышки послышались шаги. Ниязов инстинктивно закрылся рукой и загородил собой лежавшего Егорова, но ничего не произошло. Снова послышались шаги, уже далеко. Потом все затихло.

Стемнело. Вспарывая горную ночь, светили прожекторы. К пещере, насколько возможно близко, подъехали две машины «скорой помощи» и остановились, из одной вылез заместитель председателя горисполкома.

Все молчали, но горное эхо разносило по ущельям стук лопат, кетменей, заступов и мотыг.

Хотимый, нервно шагавший взад-вперед, вспрыгнул на уступ и принялся помогать работавшим солдатам. Было прохладно, но раздетые по пояс пограничники этого не замечали.

— Тихо, — вдруг шепнул Хотимый.

Все разом прекратили работу. Откуда-то из-под горы донесся стук. «Живы!» — закричал кто-то уверенно и жизнеутверждающе, и сотни солдатских рук, восприняв это как призыв, заработали снова без усталости.

Ниязов уже несколько раз справлялся о самочувствии друга, чем в конце концов досадил ему.

— Что ты так печешься обо мне? Подумаешь, царапина, мы все сейчас в равном положении — и ты, и я, и даже тот, третий…

Егорова клонило ко сну, и вскоре он забылся. А Ниязов мучительно стал думать, кто же этот преступник.

Сперва шли на ум подозрительные типы, каких много на городских базарах. Но это предположение тут же отпало: какие уж это личности, тьфу! А этот, видать, матерый: автомат у него, нож охотничий. Стоп, охотничий, значит, он каким-то образом связан с охотсоюзом или с артелью. Ну конечно же, это Жмыхов! Помнится, про него всякое рассказывали. Сразу захотелось крикнуть ему: мол, узнал тебя, нечего скрываться. Однако, помня о бдительности, Ниязов сдержался.