Владимир Колычев - Каторжанин

– Я бы тебя простил, – покачал головой Матвей. – За себя бы простил… И Рита не хочет, чтобы я тебя убивал… Но на тебе кровь наших пацанов.

– Я сам никого не убивал! И пацанами не рулил! Пицунд все решал! – Гена тянул к нему голову, как будто собирался упасть ему в ноги и облобызать сапоги. – Я уеду! А Риту забирай! Она меня не любит! Зачем ее заставлять!.. Забирай! Забирай! Она твоя!

Матвей не понял, почему из головы Крока выплеснулся вдруг темно-красный фонтан. Догадался, что это пуля попала в него, но не понял, как это могло произойти. Никто вроде бы не стрелял в Гену, а он упал с колен в снег с пробитой навылет головой.

Ульян смотрел в сторону дороги, махая рукой бойцам. Пули могли прилететь из лесопосадки, именно это направление и блокировали пацаны, закрывая Матвея своими телами…

Петух может прокукарекать ранним утром, в нужный час, но, если над курятником полярная ночь, рассвет не наступит. Пицунд хорошо помнил, как впервые назвался вором в зоне. Назвался, но лагерное начальство не захотело идти ему навстречу и закрыло его в «яму» на пятнадцать суток. Полярная ночь тогда стояла над лагерем, а ему нужен был рассвет. Менты прессовали его, требовали отречения, но Пицунд упрямо гнул свое. Полгода гнул. И не сломал штрафной изолятор, все-таки выкричал он свой рассвет.

Упрямый он и гордый, поэтому его нельзя сломать. И с Красносибирском у него все получится. Разгонит он полярную ночь, взойдет над городом воровской рассвет. А Матвей отправится на свалку истории…

Машина шла из аэропорта в сторону Москвы. Вернулся Пицунд из-за границы. Есть люди, которые помогут ему справиться с Матвеем и его кодлами, завтра он встретится с уважаемыми ворами, решит, как, с какого конца начать новый поход на Красносибирск… Это дело принципа. Пицунд не из тех людей, которые могут смириться с поражением.

– Матвей в Москве был, обратно в Красносибирск вернулся, – деловито изрек Цилик. – Где он там, пока не ясно, но в Москве его точно нет… И Крока нет…

– Да слышал, – поморщился Пицунд.

– Говорят, Матвей с ним решил. «Восточный альянс» теперь под «крышей» Матвея.

– Сын за отца, нормальное дело… Может, с этого «Альянса» и начнем? Через отца выйдем на сына?

– Ну, не знаю… – замялся Цилик.

– Что не так?

– Там серьезное прикрытие, как бы не нарваться.

– Эй, я не понял! – вдруг возмущенно воскликнул Пицунд. – Мы что, пешком идем?

Его «Мерседес» обогнал какой-то грузовичок с фургоном. Какая наглость!

Гиви прибавил газу, но было уже поздно. Створки фургона открылись, и Пицунд увидел направленную на машину трубу.

Это был гранатомет. Пицунд понял это за мгновение до взрыва, который поднял его на воздух вместе с машиной.

Нельзя убивать законных воров без высочайшего на то позволения. Нельзя, но если очень нужно, то можно. Наверняка так думал Пицунд, заказывая Воркутая. Что ж, Матвей ответил ему тем же.

Нет больше Пицунда, но Матвей здесь как бы и ни при чем. Пицунда «заказал» Гена Крок, он сам об этом перед своей смертью сказал. И пацаны это подтвердят… Не было у Матвея никакого желания обострять отношения с ворами, значит, хитрость уместна.

Хорошая новость из Москвы поступила, можно сказать, день прожит не зря. Да и не прожит он еще. В самом разгаре день, и проживет его Матвей под одной крышей с Ритой. В Красносибирске они, в доме, в котором вместе с ними поселилось и счастье. Сейчас он отпустит Маркела и вместе с Ритой отправится в баньку. Там уже все готово…

– Да, Юля сегодня звонила, – как бы невзначай сказал Маркел. И, немного подумав, добавил: – И вчера… И позавчера…

– Что ты ей сказал?

– А что ей говорить? Она сама все знает.

– Что знает?

– Ну, догадывается… Что баба у тебя новая, догадывается.

– Рита не баба.

– Ты бы сам ей это и объяснил! – закатив глаза, вздохнул Маркел.

Матвей кивнул. Да, с Юлей надо бы объясниться.

Он тут же позвонил ей.

– Ты куда пропал? – возмущенно спросила она.

– По делам ездил.

– А позвонить? А сказать, что с тобой все хорошо?

– Со мной все очень хорошо…

– Ты с бабой!

– Я с девушкой, которую любил всю жизнь. И с ней я буду всегда. Извини!

Матвей не стал выслушивать ее истеричные взвизгивания и отключился. Не в том он сейчас настроении, чтобы с ней говорить. Да и зачем попусту тратить слова, если все уже решено? Да, он признает свою вину перед Юлей, но заглаживать ее не будет. Хотя бы потому, что в этом нет смысла…

Так хорошо начинался день, и вдруг на тебе!