Владимир Колычев: Корысть на пьедестале

Зима ушла, но весна вкрадывается в свои владения робкой поступью, с оглядкой на холода, а по ночам прячется по топленым домам от коварных заморозков. Прошлогодняя трава как зеленый цвет в неосвещенной ячейке светофора, такая же блеклая, жухлая, и силы в ней самая малость – размазалась по земле и лежит, не шелохнется. А мать-и-мачеха усыпала поляну перед домом ярким желтым цветом. Природный светофор зажегся предупреждающим желтым, зеленый уже на подходе, и, как только вспыхнет, весна войдет в мир широким уверенным шагом – и тепло долгожданное принесет, и тусклые черно-белые картинки раскрасит яркими цветами.

Но она пока еще где-то рядом, ее дыхание разметают холодные ветра и размывают дожди со снегом, а на работу нужно идти при любой погоде. Василиса плотно закрыла калитку, вставила ключ в замочную скважину, провернула на два оборота. Заржавело в замке – непослушный ход, тяжелый, да и петли не мешало бы смазать, а то скрипят, раздражают.

Домик у нее небольшой, но уютный, огород, сад, хозяйство – все на ней. Нравится ей благоустраивать свой быт, потому все получается. Сливы, яблони, вишни уже побелены – вчера этим занималась, во дворе чистота, все на местах, трава еще с осени пострижена. И огород в прошлом году вскопан – земля как пух, рассада ждет своего часа. Зарплата у Василисы неплохая, картошку она покупает, а зелень, овощи, фрукты – все свое. Ей много не нужно, поэтому огород небольшой, зато возделывается заботливой рукой. Еще два года назад она имела весьма смутное представление о том, как держать в руках лопату, а сейчас наловчилась, хорошо получается, как у настоящей деревенской бабы.

Все меньше в их деревне таких баб: одни умирают, другие продают дома и съезжают. Место хорошее, всего в пяти километрах от Москвы: прямой и короткий выезд на скоростное шоссе, рядом сосновый бор и река – столичные нувориши выкупают землю, сносят старые дома, ставят особняки. Много их уже таких, предприимчивых, особенно на южной стороне деревни.

Из Демидки можно было выйти двумя дорогами, одна вела к шоссе, другая – в город, где работала Василиса. Этой второй дорогой нувориши, как правило, не пользовались, им Задорск не нужен, когда до Москвы рукой подать, да и многие из местных в столицу на работу ездили, там зарплаты посолидней. И Василиса могла бы в Москве работать, но ей повезло устроиться официанткой в ночной клуб со странным названием «ЗаМКАД». Заведение пользовалось популярностью у местных, и москвичи протоптали дорожку – от клиентов отбоя не было, фейс-контроль на входе давно уже вошел в правило. Всю смену как заведенная, в туалет некогда сходить, к утру от усталости отваливаются руки, отнимаются ноги, зато зарплата хорошая, и чаевые более чем. Клиенты в основном одни и те же, и все хотят производить впечатление, в том числе и на официанток. Стриптизерш балуют больше, но Василиса в их ряды вливаться не желает, хотя танцевать умеет, а иногда, если деньги нужны, может зажечь на тумбе в свой выходной. Девушка она без комплексов, но «гоу-гоу» – ее потолок.

Сегодня начиналась ее смена – три ночи каторжного труда, нервотрепок и недосыпаний, но Василиса выдержит, ей не привыкать. Зато потом трое суток отдыха, и совсем не страшно, если это время она проведет в одиночестве и с тяпкой в руках. Привыкла она жить в тихом уединении, более того, стремится к нему. От парней одни только несчастья, уж ей-то это хорошо известно. Хватит, намучилась…

Идти ей недалеко, метров триста-четыреста, к дороге, которая вела в город. Там и остановка, и автобус через каждые два часа.

За спиной вдруг послышался шелест колес. Машина шла тихо, но тяжеловато – или небольшой грузовик, или внедорожник. Она обернулась, и увидела «Икс-пятый» «БМВ» черного цвета. Лакированные бока отливали отраженным светом, хромированная решетка тускло поблескивала. Она шла по левой стороне дороги, по самому краю, поэтому сдвигаться не пришлось, но и машина не проехала мимо.

Внедорожник еще не остановился, а затемненное стекло уже опустилось.

– Поедем? – перехватив ее взгляд, запросто спросил мужчина за рулем.

Каштановые с проседью волосы росли густо, стояли жестко, но послушно. Небольшие глаза под черными, коромыслами поднятыми бровями, высокая тонкая спинка заостренного на конце носа, губы не толстые, но яркие, может, потому они казались большими. Немолодой он уже, лет сорок, не меньше, кожа свежая, увлажненная кремами, возможно, дорогими, но лоб прорезали две глубокие морщины. Взгляд иронично-насмешливый, на губах снисходительная улыбка.