Николай Леонов - Трактир на Пятницкой. Агония

Он приехал на Зубовскую площадь, нашел нужный переулок и дом и стал подниматься по лестнице.

— Подожди, Пашка!

Он оглянулся и опять увидел Николая, который, отдуваясь, взбегал по лестнице.

— Ты что же, следил?

— Мне тоже сюда надо, а вместе нам ехать нельзя, — объяснил Николай и открыл дверь. — Входи.

Пашка вошел, оглядел полупустую комнату, сел на подоконник и стал наблюдать за своим провожатым, а Николай, что-то насвистывая, занимался хозяйством, подмел, вытер пыль, бегал с чайником и ведром — в общем, вел себя как человек, вернувшийся домой после долгой отлучки. «На кой черт я им понадобился? — думал Пашка, следя за беготней Николая. — Брать меня вроде не за что, да и не берут так. Спокойный парнишка, свистит, улыбается, будто вчера и не прошел по краешку».

— Испугался вчера? — спросил Пашка.

Николай остановился и опустил на пол ведро, которое держал в руках.

— Испугался? — переспросил он. — Потом, уже на улице, испугался, а в первый момент удивился. Не ожидал я от тебя такой услуги, считал, что не любишь меня.

— Что ты, девка, чтобы тебя любить?

— На девку вроде не похож, — критически оглядел себя Николай и выбежал из комнаты. Через минуту он вернулся с каким-то тазиком и кувшином.

— Полей мне, Пашка. А то башка от сала чешется, невмоготу.

Пашка взял кувшин и стал тоненькой струйкой лить воду на рыжую голову. Круглые крепкие плечи Николая были усыпаны веснушками, и Пашка плеснул на них водой. Может, смоются?

— Ой, черт полосатый! — взвизгнул Николай и отскочил. — Ошалел? Она же горячая! — он стоял, зажмурив глаза, и, пытаясь найти таз, беспомощно шарил перед собой руками.

— Открой глаза-то, чуня, — сказал, улыбаясь, Пашка и ткнул пальцем его в бок.

— Боюсь! — взвизгнул Николай и отошел от таза еще дальше. — Щекотки боюсь и мыла боюсь.

Пашка смотрел на смешную фигуру в белой шапке пены и с вытянутыми руками, как у слепца, и не мог понять, почему этот парень ему нравится.

— Где же ты? Слушай, Пашка, — Николай подбоченился и поднял слепую и рогатую голову, — если ты сейчас же не подведешь меня к тазу и спокойненько не будешь поливать, я тебя отлуплю. Больно отлуплю.

Пашка чуть не выронил кувшин, и от этого ему стало еще смешнее, он несколько раз сдержанно хрюкнул, а потом залился неудержимым раскатистым смехом.

— Пашенька, милый, сейчас Климов придет, — размазывая мыло по лицу, заскулил Николай.

— Кажется, он уже пришел, — раздался веселый голос, и Пашка увидел начальника уголовки, который стоял в дверях и смеялся. — Полей ему, Павел. Значит, тебе на роду написано спасать этого вояку.

— Привет, Василий Васильевич! — крикнул Николай и помахал рукой.

Пашка подвел Николая к тазу, и окончание процедуры прошло благополучно.

— Любимый Мишкин номер, — говорил Николай, вытирая голову. — Он-то отлично знает, что я боюсь мыла и щекотки. Но и на солнце есть пятна, верно, Василий Васильевич?

Климов сидел верхом на стуле и набивал трубку.

— Верно. Даже у Павла есть недостатки, а уж на что золотой парень, — сказал он.

Началось, понял Пашка, хотел вернуться на подоконник, но почему-то взял стул, сел напротив Климова и спросил:

— Зачем звали, гражданин начальник? Климов ничего не ответил и выпустил большое облако дыма. Николай еще бегал по комнате, убирал таз и кувшин, надел гимнастерку, подпоясался широким ремнем и, картинно отставив ногу и тряхнув мокрыми темно-каштановыми кудрями, спросил:

— Хорош?

— Обыкновенный мент, — сказал сквозь зубы Пашка. Его раздражала показушная веселость Николая, который упорно приглашал его, Пашку, принять участие в неизвестной игре. А какая здесь игра, когда завели на свою малину, сам начальник явился, наверняка сейчас допрашивать будут.

— Ну и ладно. Пусть обыкновенный, — Николай взял стул и сел рядом с Пашкой. Получилось, что они как бы вдвоем плечом к плечу против Климова.

— Во-первых, большое тебе спасибо, Павел Иванович Антонов, — сказал Климов и встал. — Помолчи, Николай.

Пашка почувствовал, как его толкнули в бок, и тоже встал.

— Спасибо за Николая, — Климов кивнул на Панина, — спас парня. Рад, что ты человеком оказался.

Пашка невольно ответил на крепкое рукопожатие, почему-то вспомнил тонкие наманикюренные руки Сержа, засмущался и молча кивнул.

— Во-первых, значит, спасибо… — повторил Климов.

— А во-вторых, назвался груздем — полезай в кузов, — быстро сказал Николай.

Климов стиснул кулаки, но сдержался и сунул в рот трубку.