Николай Леонов - Трактир на Пятницкой. Агония

В это время из-за стола, где гуляли извозчики, поднялся мужчина и, покачиваясь, подошел к Пашке.

— Друг любезный, эти девочки все с тобой? — тщательно выговаривая слова, спросил он.

Блондинка встала, сделала руку крендельком и пропела:

— Девочки, нас зовут. Ах, какой хорошенький, прямо душка, — и похлопала по небритой, воспаленной физиономии мужчины.

— Сиди, — строго сказал Пашка девчушке, увидев, что та встала и одернула платьице.

Когда женщины ушли, он взял ее за руку и спросил:

— Тебя как зовут?

— Аленка, — сказала девчушка и облизнула губы.

— Знакомься, Нинка. Аленка, моя подружка.

Подлетел потный половой и, запыхавшись, прошептал:

— В кабинет просят.

Пашка встал.

— Аленка, ты не уходи без меня, — сказал он и повернулся к Нинке. — И ты подожди да присмотри за девчонкой. Я сейчас.

Серый был в кабинете один. Он молча подвинул Пашке полный стакан, выпил сам, поел и только тогда спросил:

— Ну? Какие новости? И что это ты здесь пел про полового?

— Не нравится он мне, — упрямо сказал Пашка.

Решив действовать, Климов успокоился. Он собрал в охапку учебники, которые штудировал последнее время, и положил их в диван. Вынул из стола наган. Почувствовал его товарищеское рукопожатие, вытер ствол и щелкнул курком. «Порядок, Климов. В атаку!» Он окинул взглядом кабинет, будто уходил навсегда, и захлопнул дверь.

Начальник встретил Климова радостно, как лучшего друга.

— Рассказывай, Василий, как живешь-дышишь. Как налетчики, как ребята? Докладывай подробно и коротко.

Климов рассказал, что в общем и целом — порядок, что ребята залезли Серому за пазуху, но ждать больше невмоготу и вот какой у него, Климова, есть план.

Начальник терпеливо слушал, тер ладонями шишковатую голову, несколько раз одобрительно поддакнул, а когда Климов закончил, сказал:

— Прав ты, Василий. И вот еще что: надо кого-нибудь из наших в трактир подослать, проверить, как там ребята, не горячатся ли. Постой, не перебивай.

Я тебя слушал, и ты меня выслушай. Взять с поличным одного Серого — не решение вопроса. Он может не знать источника информации, а может и не назвать его. Может не назвать своего хозяина. Так брать — все равно, что больной зуб сломать, а корень оставить. Дам я тебе на пару дней человека, — начальник снял телефонную трубку и сказал: — Пусть Фалин зайдет.

Через несколько минут в кабинет вошел невысокий мужчина средних лет. Он мягко пожал Климову руку, поправил пенсне и сел в большое кожаное кресло — как в норку спрятался: молча слушал начальника и Климова, а в ответ только поблескивал своими стеклышками. Когда все было переговорено, Фалин, протирая пенсне и беспомощно щуря воспаленные глаза, сказал:

— Все понял. Проверить обстановку и посмотреть, не гусарят ли мальчики. Предлагаю легенду. Я, — он встал и выпятил грудь, — бухгалтер или кассир, растратчик. Деньги на исходе, раньше гулял в «Максиме», «Праге» и «Яре», теперь опустился до третьеразрядного заведения. Хорохорюсь, — Фалин поднял подбородок и развинченной походкой прошелся по кабинету, — но и боюсь, — у него пьяно задрожали губы, он уцепился за рукав начальника. — Жизнь моя поломатая. Слушай, друг, сколько стоит хороший паспорт?

Начальник обнял Фалина за плечи и взглянул на Климова.

— Видал? Только где же мы денег возьмем для этого гуляки? На исходе-то на исходе, а деньги нужны. Червонца три я найду…

— У нас есть, — перебил Климов, — я как получил на нужды отдела, так и не трогал.

Климов врал. Все казенные деньги он до копейки отдал Панину и Лаврову. Была собственная зарплата, и можно было собрать с сотрудников.

Фалин хитро подмигнул и сказал:

— В милиции деньги вообще не нужны, и начальник там зарплату пять раз в месяц получает.

Климов понял, что его ложь не удалась, и постарался замять разговор.

— Николай Федорович, отпустите Фалина прямо сейчас. Мы с ним еще потолкуем, уточним детали, то да се.

— Кто его держит, — сказал начальник. — Получи в кассе деньги и отправляйся. И чтобы в четверг утром был здесь. Никаких опозданий.

Через час они вместе вышли из управления и переулочками направились в сторону Никитских ворот, где жил Фалин. Шли, покуривая, не торопясь, изредка роняя незначительные фразы.

Климов со страхом думал о возвращении в ненавистный кабинет. О телефоне и часах, об учебниках, которые придется вытащить из дивана, о ребятах: может, они звонили? Неужели ему, Климову, теперь придется всю жизнь прятаться за чужие спины? Загребать жар чужими руками? И ждать. Думал о Фалине, бодро шагающем рядом. Кто он? Чем занимался до революции? Почему работает в уголовном розыске?