Владимир Колычев - Рваные чувства

– Ну-у… – Илья действительно не находил слов.

Как-то слишком все неожиданно произошло и ошеломительно – как будто снег на голову. К тому же сюрприз без обратного адреса. Если это действительно хозяин комбината, почему не назовется?

– А я Курманова не хвалю, – покачал головой мужчина. – Плохо работает, можно гораздо лучше. Ты как думаешь?

– Ну, я не знаю…

– Можно увеличить производительность… ну, допустим, на двадцать процентов.

Илья неопределенно пожал плечами. И производительность труда можно поднять, и мощности увеличить, но как-то не хотелось обсуждать это непонятно с кем. Да и Курманова зачем оговаривать?

– Можно. Я уверен, что можно. И ты это знаешь… Курманова я увольняю, а ты займешь его место.

Илья должен был обрадоваться, но как-то не получалось. Вдруг он с психом дело имеет?

– И с работой Курманов не совсем справляется, и против моей воли пошел. Уволил бы тебя вовремя, и не возникло бы проблем.

– Уволил бы?! Меня?!

– Да, мой человек просил его об этом. Не послушался.

– Кто вы? – От сильного волнения Илью аж передернуло изнутри.

– Да, ты угадал, – хищно сощурился мужчина, пристально глядя на него. – Моя фамилия Штагов!

– Какого черта!.. – Илья шагнул к нему, сжимая кулаки, но демон в человеческом обличье даже не шелохнулся.

– Ситуация до банальности простая. Курманов бросил мне вызов, и я его уволил. Купил этот комбинат и уволил его. Что может быть проще?

– Теперь моя очередь?

Илья мог бы дать Штагову по физиономии, но этим он лишь усугубит ситуацию. Еще и за решетку попадет, оставив свою жену лицом к лицу с этим чудовищем.

– Ну почему же?.. – кашлянул в кулак гость, и тотчас в кабинет вошел крепкого сложения парень, вплотную приблизился к Илье, одним только взглядом блокируя его возможные движения.

А Штагов тем временем продолжал:

– Ты разводишься с Кристиной и переезжаешь в директорский кабинет – с соответствующей зарплатой и полномочиями.

– Нет! – до хруста сжимая кулаки, выпалил Илья.

– Ты что, не понимаешь? – Штагов смотрел на него холодно, безжалостно, с чувством полного превосходства. – Я не дам тебе жизни. Ты не сможешь зарабатывать на хлеб. А тебе семью кормить надо, у тебя маленький ребенок.

– Мой ребенок! И кормить его буду я!

– Чем?

– Найду!

– А если ребенок умрет?

– Что?! – Илья не выдержал, бросился на Штагова, но громила был начеку.

Он схватил его за плечи, с силой швырнул на стену, от сильного удара у Ильи заныли все кости, закружилась голова, перед глазами запульсировало.

– Если ты не будешь зарабатывать, твой ребенок умрет от голода.

– В деревню поеду, огород разобью, как-нибудь прокормлю…

– В этом огороде ничего не будет расти.

– Ну, это мы еще посмотрим! – волком глянул на Штагова Илья.

– Что, так сильно любишь Кристину?

– Очень!

– И как же нам теперь быть?

– А мне все равно, как тебе быть!

– Ух ты какой! Не сдашься?

– Не сдамся!

– И от Кристины не отречешься?

– Нет! – отрезал Илья.

– Ну что ж, ты сделал свой выбор… – мрачно глянув на него, изрек Штагов.

Он тяжело поднялся, отряхнул полы пиджака, как будто в грязи побывал, и направился к выходу. Телохранитель открыл ему дверь, но через порог переступать Штагов не торопился. Остановился, повел плечом, будто собирался повернуться к Илье лицом, но так и остался стоять к нему спиной.

– Думаю, смириться нужно мне… А ты давай принимай должность. Директором тебя назначаю. Приказ будет завтра… Давай!

Он ушел, а Илья еще долго смотрел на закрытую дверь, пытаясь осознать суть перемен… Его?! Директором?! И где подвох?

Каша в кастрюльке густеет, ложка в ней вязнет – тяжело мешать. И мысли в голове такие же тягучие, липкие, движения тяжелые, заторможенные. Нет настроения, еще и погода – небо низкое, сплошь в тучах, нависает над головой, давит, гнетет. А на Илью больно смотреть – мрачный, угрюмый, в глазах тревожное чувство, близкое к отчаянию. Штагов комбинат купил, шантажировал его, должен был уволить, а назначил директором. Илья в шоке, работать надо, а у него из рук все валится. Утро, рабочий день на носу, а он еще даже не побрился, вид помятый. И глаза воспаленные после бессонной ночи.

– Может, давай уедем? – спросил он, обнюхивая сигарету.

– Да кури уж, – вздохнула Кристина, закрывая кухонную дверь.

Илья мотнул головой. Нельзя в доме курить, и никакими поблажками это табу не снять.

– Уедем, говорю, давай.