Михаил Черненок - Посмертная месть

— Какая там жизнь, — махнув рукой, ответила полная старуха. — Не живут — маются, горемычные.

— Насчет их маяты, Фрося, не утверждай, — возразила похожая на монахиню. — Если своевременно опохмелятся, то живется им веселее, чем нам с тобой. На дняхКапитолиназабежала спозаранку соли попросить. Насыпала ей спичечную коробушку и говорю: «Солнце едва взошло, а ты уже водки выпила». Капка в ответ: «Ха-ха-ха! Баба Зина, это я чупа-чупса нализалась».

— Язык у Капитолины без костей, — усмехнулась Фрося. — Тоже как-то попрекнула ее, мол, чего ни свет ни заря водку хлещешь? Она не моргнув глазом: «Принцип жизни у меня такой, с утра выпью — весь день свободная».

— Капитолина — это хозяйка избы? — спросил Слава.

— Ну, Куксина. Еще двадцатилетняя дочка с ней обитает. Эмма…

— Наркоматка, — живо вставила баба Зина.

— Наркоманка, — поправила Фрося и продолжила: — Еще Солдат Солдатыч к ним приблудился.

— А это кто такой?

— Бог его знает. Крупный мужчина. Годами вроде ровесник Капитолины, лет пятидесяти. Носит солдатскую одежку, за что и прозвали Солдатом Солдатычем. Военную пенсию хорошую получает. Говорит, в какой-то заграничной стране воевал. Там, наверное, и умом тронулся. Какой пустяк ни спросишь, он сразу руку к козырьку: «Разрешите доложить?!» В темное время, когда выпивши, пугается автомашин пуще, чем черт ладана. Недавно после затяжного дождя улица наша раскисла от грязи. Кюветы доверху залило водой. Вечером, в сумерках, Капитолина под ручку с Солдатом Солдатычем вышли из хаты. Наверное, нацелились за недостающей бутылкой. В этот момент грузовик осветил их фарами. Солдатыч как рявкнет: «Танки справа! Ложись!!!» И вместе с подругой бултых в кювет!.. Кое-как на карачках оттуда выползли. Ох, и дала же Капа Солдатычу матерков! А он вытянулся перед ней и словно заводной: «Ат-ставить разговорчики! Ат-ста-вить разговорчики!»

— Голова у Солдатыча сильно не в порядке, — заговорила баба Зина. — Но Капка хвалилась, что по мужской части Солдат Солдатыч очень даже здоровый. По-моему, он без разбора сожительствует и с ней, и с Эмкой.

Фрося ухмыльнулась:

— Они ж втроем спят на одном топчане. Как там спьяну разберешься, где мать, а где дочка?..

— Гости часто у них бывают? — спросил Голубев.

— Раньше табунилась всякая пьянь да рвань. И наркоманы к Эмме заглядывали. Солдатыч всех отвадил. Теперь втроем гуляют. Эмма даже колоться перестала, на водку перешла.

— А Никита не навещает родительский притон?

— Никишка Куксин в заключении сидит.

— У него срок уже кончился.

— Надо же, как быстро три года пролетели!.. Нет, после отсидки Никита тут не появлялся. Да и нельзя ему теперь сюда нос казать.

— Почему?

— Солдат Солдатыч с треском гонит отсюда всех лиц мужского пола.

— Никита ведь сын Капитолины.

— А Солдатычу без разницы: сын, брат или сват. Он же умственно ненормальный и охраняет своих женщин, как племенной бугай стережет стадо коров…

— Вон она, неразлучная троица, выписывает кренделя, — внезапно сказала баба Зина.

Серединой улицы, качаясь из стороны в сторону, понуро брели под руку неряшливо одетая женщина и угрюмый мужчина в камуфляжной форме. Следом за ними, будто матрос на шаткой палубе, колесила пьяной походкой тонконогая девица с бутылкой водки в руке. Метрах в двадцати от куксинской избы она дурашливо прокричала:

— Выше ногу! Шире шаг!

Мужчина, словно очнувшись, зычно запел:

Несокрушимая и легендарная,

В боях познавшая радость побед…

Неожиданно ноги «певца» подкосились, и он со всего маху рухнул на дорогу.

— Мама, ты чо его уронила?! — вскрикнула девица.

— А ты, паразитка, куда глядела?! — огрызнулась женщина. — Не могла поддержать, что ли?..

— Поддержать!.. А если б я при этом поллитровку расхлестала?..

Аргумент, видимо, показался женщине убедительным, и она принялась тормошить упавшего:

— Чего разлегся, как офицер на привале?! Идти осталось пять шагов. Ну-ка, победитель, вставай на ножки! Ну-ка… Подъем!!!

— Ат-ставить р-р-разговорчики! — заплетающимся языком прорычал тот.

— Поднимайся, баран, твою-скотину-мать! Живо — в блиндаж, пока танки не раздавили!

Мужчина с трудом отжался руками от земли и на четвереньках неуклюже пополз к куксинской избе.

— Это и есть Солдат Солдатыч? — спросил Голубев.

— Он, горемычный, — ответила баба Зина. — Видал, как наловчилась Капитолина стращать его танками? Наверное, до помешательства мозгов солдатик навоевался.