Владимир Колычев - Русалка в золотой чешуе

Машина плавно тронулась с места. Девушке вдруг жутко захотелось откинуть голову и закрыть глаза, но суровая реальность продолжала держать ее в напряжении. Она сказала, куда ей надо, но почему этот мужчина не говорит, сколько такое удовольствие будет стоить?

– Перебирайся вперед! – Не отрывая взгляд от дороги, мужчина просунул руку между сиденьями, как будто хотел схватить Дану за коленку, но, как оказалось, он всего лишь проложил путь, по которому она должна была переместиться на переднее сиденье.

– Я лучше здесь останусь.

– Боишься? Чего ты такая напряженная? Устала? Ну да, уже третий час ночи. Замерзла?

– Замерзла.

– Ничего, сейчас согреешься.

Машина сбавила ход, свернула влево и, разгоняясь, пошла по дороге через лес. Куда ни кинешь взгляд, везде темно. Только впереди стелился по земле свет фар.

– Куда мы едем? – спросила она.

Мужчина промолчал.

Машина притормозила, свернула и ткнулась носом в железные ворота, за которыми виднелись крыши дачных домов.

Мужчина вышел из машины, открыл дверцу, схватил Дану за руку, выдернул из салона и вернул на место, но уже задом наперед. Он уложил ее животом на сиденье, оставив ноги на земле, задрал платье.

Дана поняла, что ей нужно немедленно, прямо сейчас срываться с крючка, пока ее не насадили на кукан. Девчонка резко рванулась, взобралась на сиденье с ногами и стукнулась коленкой о порожек, но боль ее не остановила.

– Эй, зачем так высоко?

Она встала на четвереньки. Это лишь позабавило очкастого. А зря. Дана лягнула его ногой в пах, открыла левую дверцу и выскользнула из салона. На этот раз она ударилась локтем об асфальт, но боль только подстегнула ее.

Девушка бросилась к воротам в надежде проскочить между створками, но, увы, они были наглухо закрыты. Тогда она развернулась лицом к опасности.

Очкастый тип уже обогнул машину. Еще чуть-чуть, и он схватит ее за руку.

– Я не проститутка! У меня отец – олигарх! Мне домой надо!

Поганец остановился, но руку, которую тянул к ее шее, не опустил. Дыхание у него тяжелое, прямо как у коня, закусившего удила, взгляд злой, если не сказать бешеный.

Дана могла ударить его в пах или, еще лучше, долбануть кулаком по очкам, чтобы выбитые стекла врезались в глаза. Но вдруг он только еще больше разозлится и забьет ее здесь до смерти?

– Вот эти часы стоят сто шестьдесят тысяч! – Она хотела снять их быстро, но пальцы дрожали от страха, плохо слушались.

Все время, пока Дана возилась с застежкой, очкастый мерзавец держал возле ее уха сжатый кулак. Он в любой момент мог ударить ее в лицо, а она – нет. Дана сейчас жертва. С этой мыслью ей пока придется смириться.

С тем, чтобы отомстить. Он доставит ее к дому, но далеко не уедет. Телохранители отца догонят его и втопчут в грязь.

Да тот же Алик запросто размажет его по асфальту как тварь дрожащую. Только вот где он теперь, этот чертов Алик?..

Наконец-то она сняла часы, протянула ему. Он взял их, небрежно глянул и сунул в карман. А кулак продолжал держать возле ее уха. Со стороны этот фрукт мог показаться смешным и нелепым. Но только издали. Когда кулак направлен тебе в лицо, тут не до веселья.

– Отвезите меня домой!

Он мотнул головой, коснулся кулаком ее уха и пробурчал:

– Хорошо.

С сережками Дана справилась быстрей. Она сгрузила их в ладошку и протянула разбойнику. А как еще можно было назвать этого очкастого недоделка?

– Сережки дорогие, в ломбарде за пятьдесят штук уйдут.

Сережки исчезли в кармане, и только тогда кулак наконец-то опустился.

Очкастый мерзавец кивком показал на машину, стремительно подошел к ней и сел за руль. Дана не смогла угнаться за ним. Когда она подошла к машине, все дверцы были уже заблокированы. «фолькс» резко сдал назад, развернулся и с ревом помчался вперед. Только она его и видела.

– Ну ты и козел! – Дана с досады стукнула себя кулаками по коленкам.

Никогда она еще не попадала в такую засаду. Ночь, закрытые ворота, спящий дачный поселок за ними, за спиной темный лес. Ни одного фонаря поблизости.

Хорошо хоть, что ночь звездная, луна ярко светит. Но именно в такие ночи на охоту выходят лешие, водяные и прочая нечисть. А может, такая ночь оборачивает нормальных людей в гоблинов? Очкастый гад не был похож на морального урода, а как повел себя? Почему? И как быть, если на пути попадется еще один такой подонок?

Дана провела пальцами по запястью левой руки, ощупала мочки ушей и горько вздохнула. Ни часов, ни сережек. Как будто корова языком слизнула. А если точнее, козел! Почему она не догадалась запомнить номера машины? Разве можно быть такой вот набитой дурой?