Артемий Люгер - Быть киллером

— А кто, — спросил я, — ну, этот… ну, которого надо…

— В смысле, красивый или урод, молодой или старый, грузин или молдаванин? Вопрос — и ты это хорошо усвой — непрофессиональный. То есть, не твоё это дело — знать ненужные подробности. Через два дня получишь фотографию и исчерпывающие инструкции. На первый раз могу сказать — только на первый раз — что человечишка это мелкий, на морду и вообще противный, и хотя мелкий, но мешает людям крупным и по-крупному. Такого замочить — одно удовольствие, а за это ещё пять штук платят. Естественно, гринов.

Чувствовал я себя, прямо скажем, неважно, но, приняв деловой вид, сказал: — Пять штук? Я думал, эта работа оплачивается лучше. Ну, вообще-то семь, — сказал Лёха, — но две мои как посредника. Тут оплата как на охоте: за зайца трёшка, за медведя — стольник. А твой даже на волка не тянет — максимум шакал.

Через два дня я получал первые в своей жизни инструкции по новой профессии. Несколько фотографий: самого типа, подъезд его дома и дома напротив.

— Войдёшь в первый подъезд, — инструктировал Лёха, — чердаком пройдёшь до второго — всё будет открыто, у окна уже будет лежать знакомая тебе СВД, сегодня уже есть инструмент получше, но тебе, для первого раза такая, к какой ты привык. Работаешь в перчатках, оружие оставляешь на месте и уходишь так же — через первый подъезд. Этот хмырь выходит из дома всегда в восемь тридцать. Время удобное: кто работает — уже ушли, кто не работает — ещё спят. Всё учтено, но на всякий случай, осматривайся. Если кто из соседей выглядывает — лучше уходи, будет и следующий раз. В любом случае не нервничай. Оденься попроще, в какие-нибудь турецкие шмотки, которые сейчас носят девять из десяти. У хмыря один охранник, получает мало, так что за шефа бросаться на амбразуру не будет. При твоей квалификации работа плёвая. Через два дня после выполнения придёшь за деньгами. И хмыкнул: обмоем твою целку.

Лёха оказался прав: работу я выполнил легко и даже сам себе удивился: никаких особых переживаний не испытал. Что-то такое неприятное почувствовал, но не так чтобы очень: Афган приучил, какой-то порог был, по-видимому, перейдён. Наверное, всё-таки вру: когда устраивался у окошка, поудобнее расставлял ноги и проверял, хорошо ли направлен ствол, действительно не волновался. Но когда пошли последние минуты, а время выхода «клиента» я знал твёрдо, — что-то в душе стало подрагивать. И когда в перекрестье прицела появилось человеческое — человеческое! — лицо, одно мгновенье я уже готов был отказаться от заказа и только страшным напряжением воли вернул себе решимость. Технически задание было выполнено на отлично: «клиент» получил пулю в лоб ровно над переносицей, здесь претензий ко мне быть не могло. Выбравшись из дома в соответствие с инструкцией, я пробродил ещё пару часов по улицам, потом зашёл в дешёвый бар и накирялся. Дома залёг в койку и проспал часов десять без сновидений. Насчёт сновидений, как выяснилось через несколько часов, днём, я ошибся. Переходя Неву по Кировскому мосту, случайно обратил внимание на какой-то неказистый катерок — и вдруг вспомнил приснившийся ночью сон, про который, оказывается, начисто забыл. Снился мне Афган. Там я и кто-то ещё, наверное, кто-то из наших солдат, плыли по реке на большом теплоходе. Реки в Афганистане, как у нас на Кавказе — узкие и быстрые, но это была большая и медленная, если можно так сказать, — что-то вроде нашей Невы. Я стою у борта, а у другого стоит пара — мужчина и женщина. Их я вижу только сзади. Мужчина одет как афганец, он в их типичной шапочке, напоминающей раздвоенный блин и почему-то в длинном чёрном плаще. Женщина одета по европейски. Они явно ссорятся, точнее, мужчина что-то резко выговаривает своей спутнице, и, наконец, хватает её и начинает сталкивать её в воду. Я сначала, как завороженный, смотрю на это, потом подскакиваю к ним и пытаюсь оттащить мужика от женщины. Это мне не удаётся, и женщина с лёгким криком падает в воду. Падает и тут же исчезает. После этого мужчина поворачивается ко мне, сбрасывает свой плащ, и я вижу, что он одет в советскую форму, и, даже более того, узнаю в нём офицера нашей части майора Шукина. — «Ты что это?!» — кричит на меня Щукин, вытаскивает из кобуры пистолет и направляет на меня. Я в страхе начинаю пятиться назад, к другому борту, но, почему-то не встретив спиной ограждения, с большой высоты падаю в воду. Падаю — и просыпаюсь. Утром я сон не помнил, но тут вдруг… Поразмыслив, определил его как странный, ничем с моей теперешней жизнью не связанный, и тут же выкинул его из головы.