Артемий Люгер - Быть киллером

А Витькину, Виктора Белоусова, которому посмертно дали медаль, его земеля Сашка Балабан сначала хотел выкинуть к чёртовой матери, а потом всё-таки положил ему в ящик «груза 200», сказав:

— Пусть его жена своему новому хахалю на жопу прицепит, чтобы во время траха напоминал ей о Витькином подвиге.

В том таджикском городке, куда нас поначалу вывели, была полная неразбериха: ни где поесть, ни где поспать, ни где купить билеты домой. Первое время спасались тем, что продавали всё, что можно, включая обмундирование, а как перевезли в Душанбе, столицу их сраную, стало в каком-то смысле легче, хотя в каком-то и тяжелее. Здесь уже была кое-как налаженная очередь за билетами и надежда уехать. Странным было другое: то, что какие-то группки местных мужиков в открытую предлагали продать оружие — и некоторые из наших продавали, понятное дело по дешёвке, а деньги тут же спускали на водку и наркоту, которой редкий из нас не баловался. Здесь же нам быстро объяснили, что звание защитника Родины здесь не катит, так что «Героев Афгана», слишком активно пристававших к местным девушкам, били сильно, а некоторых очень сильно. Местные были спаяны, и меньше, чем втроём на одного, не нападали, а наши искали только, чем бы глаза залить, а до других им дела не было. Я понял, что надо сваливать, приобрёл у одного местного маленького пройдохи за двойную цену и кобуру от американского пистолета билет до Ленинграда и свалил из этого кипящего торжества интернационализма.

Родители, конечно, обрадовались, медаль повесили на видное место и не уставали её демонстрировать всем приходившим. Устраиваться на работу я не спешил, постоянной девушки не имел, так что времени было навалом — и я решил осмотреться и основательно подумать о том, как жить дальше.

Смешно сказать: в Ленинграде, где я родился и вырос, я первое время чувствовал себя как за границей, менее привычно, чем даже в Афгане. И дело было не в сотнях новёхоньких иномарок, которые я довольно скоро привык различать, а в том, например, что эти различия были, ну что ли как в армии — по чинам. Владелец Ауди видел в гробу владельца Хонды, а владелец Мерседеса видел в гробу вообще всех прочих, не говоря о пешеходах, которых вообще не считали за людей. Один раз я видел, как бритый амбал вылез из Джипа и послал в нокаут пешехода, недостаточно быстро перешедшего дорогу перед его машиной. Дело происходило в оживлённом месте, но, судя по реакции прохожих, ситуация была привычной, можно сказать — обыденной. Я в машине, ты — без, значит — можно в харю. Десятки невиданных ранее казано, рестораны, где чашка кофе стоит как шикарный обед раньше, какие-то бутики, где невзрачное на мой взгляд платье тянет на годовую зарплату моих родителей — причём, обоих… Но главное было в другом: в новой атмосфере вместо ветерка или падающих листьев слышалось новое и постоянное шуршанье: деньги. Бабло, грины, баксы, лавэ. Новые и не вполне понятные разговоры совсем молоденьких девчушек: «Вчера на тусняк Муська пришла в тряпке от Абдула из аула, Максик чуть не кончил в шампанское. Это ж надо!». Жирные мужики с отвисшими животами рядом с длинноногими красотками и четырьмя качками по бокам. И тут ещё родители: — Теперь такое время, нужно серьёзное образование и обязательно языки. Мы, конечно, не можем послать тебя а Оксфорд или в Гарвард, как Сатаровы или Березницкие, но наши ВУЗы, поверь, не хуже. Там, конечно, с языком легче, но этим ты можешь заняться сам, припомнишь школьный, если будет нужно — наймём репетитора.

Они наймут — отец в своей полумёртвой шарашке получает деньги раз в три месяца, а мама — в пять, да её зарплаты и раньше-то только на транспорт и хватало. Но в главном я был с ними согласен: образование необходимо. Сила тоже что-то значит, но с ней только в «быки». Там, может, и можно нашинковать капусты или этого, бабла. Но настоящие деньги не у них. Вопрос только — где?

Короче, прогулки побоку. Вооружился старыми учебниками, узнал институтскую программу — глянулся мне финансово-экономический (как экономист буду зарабатывать, как финансист — грамотно распределять, и как солидный человек — тратить, естественно, с умом — на что хочу). И стал грызть гранит науки, как раньше даже нашим отличникам не снилось. Поступил довольно легко: и знаний хватило, да и медалька за Афган, по-видимому, сколько-то весила.

Парень я, как правильно говорила моя классная, ленивый, но сметливый. Учился легко. В пустую мою тогдашнюю голову лекции укладывались сразу, иногда дома заглянешь в конспект — и порядок. В студенческую среду тоже влился легко, старше многих был всего-то на два-три года. И хотя два-три — не десять, разница между нами всё-таки была и различать её я стал довольно скоро. Как-то у них, у молодых, всё шло через деньги и деньгами всё определялось.