Луи Бриньон - 12-й удар[Гангстерская сага. Часть первая]

Послышался резкий свисток охраны, но прежде чем охранники появились на площадке, блатные бросили троих друзей лежащими на земле и разбежались врассыпную, всем своим видом показывая, что они не имеют к происходящему никакого отношения.

Охрана ушла, так и не добившись ничего. Как всегда, виновников не было. Пострадавшие сказали, что упали со скамейки и разбили себе лицо. Все трое под ехидные взгляды блатных пошли в туалет умываться.

— Надо было тебе против Шныря выступать, — трогая разбитую и опухшую губу, упрекнул Махно Арбата.

— Я ему не раб и вы не рабы! — отозвался Арбат, подставляя голову под струю холодной воды.

— Да пойми ты, дурья башка! Шнырь от вора поставлен колонию смотреть. Против них не попрешь!

— Мне до них дела нет, я просто хочу, чтобы нас не трогали. Может, Шнырь и главный, то вы мои друзья.

— Когда вас бьют, мне плевать, кто это делает, я просто даю им в морду, как могу, — вмешался Барракуда, меньше всех пострадавший в потасовке и нанесший самый значительный урон нападавшим.

— Все одно, пока Шнырь здесь, нельзя с ним воевать, — стоял на своем Махно.

— А кто воюет? — разозлился Арбат. — Он сам лезет, все время задирается.

Спор прервало сообщение о прибытии пятнадцати новичков.

Тюремный автобус въехал во двор колонии. Задняя дверь автобуса открылась. Раздалась команда сопровождающей охраны, приказывающая выходить.

Сергей выходил четвертым. Когда прозвучала его фамилия, он на секунду остановился, распрямляя затекшие ноги и руки. В то же время он получил сильный удар в плечо, и над его ухом раздался громкий голос: «Двигай, гаденыш!». Повинуясь инстинкту и не думая о возможных последствиях, Сергей резко развернулся и нанес удар по челюсти охранника. Тот свалился как подкошенный, из носа и рта показалась кровь.

Стрельникова сразу же скрутили и отвели к начальнику колонии. Подполковник Рыхлый был краток: «В карцер!»

— Что будешь делать? — спросил Рыхлого его заместитель Васин. — Дело возбудишь?

— Нет, зачем, — ответил Рыхлый. — Мы не в концлагере находимся. Бить и оскорблять осужденных ребят нам права не давали. Пусть посидит трое суток. После этого поймет, что можно делать, а что нет.

Перед ужином Махно, несмотря на возражения Арбата, примирился со Шнырем. Тот благосклонно принял руку дружбы. Затем Шнырь торжественно объявил о начале праздника по поводу приема прибывших в коллектив. Ведущим праздника он назначил Махно. Новичков построили по одному возле входа в столовую. Все остальные в столовой выстроились в две параллельные колонны. Разрыв между ними составлял один метр. Махно и Барракуда стояли у двери первыми. Арбат не принимал в этом участие.

Шнырь поднял руку, и по его знаку Махно заговорил:

— Господа фраера, мелкие бродяги и честные голодранцы! От вашего имени открываю прием в честь прибытия новых страждущих в коллектив. Блатных ждет понимание, молокососов — неуважение, а чмошникам выражаю свою глубокую жалость. Погнали!

Прибывшие заходили по одному в столовую, попадая под град щелбанов. Первым был Махно, затем Барракуда, а уж потом все остальные, когда новички проходили между ними.

— 14‑й! 15‑й … — Махно заглянул за дверь. — Сказали, вроде пятнадцать прибыло. Где 15‑й, желторотики?

— В карцер отправили, — отозвался один из них.

— Ничего, — Шнырь махнул рукой. — Устроим встречу отдельно.

Когда начался ужин, по установленному порядку чмошники подходили к столу Шныря и оставляли свою порцию компота и котлету, которые тут же распределялись среди блатных. Чмошники ели постную кашу и запивали ее водой.

После ужина Шнырь собрал всех в душевой. Махно и Барракуда тоже пришли. Чмошники стояли испуганные, сжавшись в углу.

— Ты, — показал Шнырь на одного из них в очках, — иди сюда!

Мальчик, испуганно озираясь, вышел вперед.

— Где бабки, чмо? — в упор спросил его Шнырь.

— У меня их нет. Мне некому присылать. Мама в больнице, а кроме нее ни кого нет.

— Я же тебе сказал, паскуда, чтобы деньги были сегодня! — угрожающе выдохнул Шнырь.

Мальчик от страха закрыл руками лицо

— Пожалуйста, Шнырь, не бей меня! Я правду говорю — мама в больнице…

Шнырь нанес первый удар, за ним начали бить блатные. Они ударами загнали свою жертвы в одну из душевых.

— Вали Шурика! — закричал Шнырь.

Удары сыпались один за другим. Наконец Шнырь приказал прекратить избиение.

— Жду три дня, Шурик. Не будет бабок — встретимся еще раз. И вы, — Шнырь угрожающе направил палец в сторону перепуганных чмошников, — если не заплатите на месте Шурика будете. Пошли!