Сергей Белошников - Палач

Это уже только потом я узнала и еще позже поняла значение слова «действующая».

И еще я вспомнила, как тогда — в уютном розовоабажурном детстве, — я не понимала, почему дома меня обязательно заставляют читать молитву и креститься на ночь перед Боженькиным лицом, а здесь, перед домом, где он, Боженька живет, ни папа, ни я не должны креститься. И когда я громко спросила его об этом на выщербленных ступенях храма, он снова улыбнулся и сказал, что так надо и в свое время он все мне расскажет.

А потом мы вошли внутрь, туда, где громко и слаженно пели, где тепло колыхалась толпа народа, и уже там перекрестились и я снова почувствовала его теплую большую ладонь — но уже на моем плече, подталкивающую меня вперед, к чему-то, светящемуся огнями и золотом; и склонившееся надо мной бородатое доброе лицо батюшки, запах и шелест его рясы, прикосновение серебряной ложечки к моим молочным резцам и вкус сладкого вина на языке — вкус утерянного детства и навсегда запечатленной тайны. Тайны, которую мне так не хотелось бы потерять — ведь у меня и так осталось не слишком много хорошего в этой жизни.

Я почувствовала, как губы у меня непроизвольно затряслись, и поняла — еще несколько секунд — и я заплачу. А мне никак нельзя было плакать. Я должна была быть сильной. Я вскочила с колен и, натыкаясь на людей, выбежала из церкви в холодный осенний день.

У меня все же накатились слезы на глаза — я задрала голову, чтобы не потекла тушь. Тучи, низко нависшие над домами, расплывались, меняли цвет от серого до жемчужного — словно я внезапно оказалась под слоем воды, в безмолвной колеблющейся мути. Глаза защипало.

И так, запрокинув, словно слепая, голову, я пошла к своей «хонде». На ощупь нашла ручку дверцы, открыла замок и уселась за руль. Достала платок и осторожно промокнула глаза.

Посмотрела на себя в зеркало.

Я должна быть сейчас сильной, мысленно говорила я себе. Я должна быть сильной и хитрой. Хватит слезы лить, милая, поздно: пора действовать.

Я вытащила из сумки, лежащей на полу рядом с передним правым сиденьем, парик. Он был светлый, с длинными волосами. Я сняла платок и натянула его на голову. Причесалась. Нацепила солнцезащитные очки с зеркальными стеклами. Еще на мне была куртка защитного цвета и свитер с глухим высоким воротом — я была одета также, как когда ходила в незванные гости к этой сучке Светочке.

Я посмотрела на себя в зеркало заднего обзора. Меня мать родная сейчас бы не признала, не то что эти уроды. Я и сама бы, наверное, вряд ли узнала себя со стороны. И еще я машинально отметила, что выгляжу — и это было приятно, не взирая на все печальные обстоятельства, — лет на пять моложе своего подлинного возраста. Хотя, возможно, я всего лишь сама себе льстила, дура набитая.

Я выколопнула из упаковки таблетку сонапакса — делала я это уже машинально, — проглотила, закинув голову. Парик сидел крепко, не свалился от резкого движения. Потом я достала из кофра два своих «никона» — я продумала все заранее и хотела исключить любую возможность накладки. Поэтому-то их и было два. Я зарядила в них пленки и ввинтила в каждый по мощному телеобъективу. Поднесла один фотоаппарат к глазам и посмотрела в видоискатель. Оптика была такой сильной, что я спокойно смогла прочитать самые мелкие заголовки газеты, приклееной на уличный стенд метрах в пятидесяти от меня. Проверила спуск. Все было готово и я была готова действовать. Я положила фотоаппараты рядом с собой на переднее сиденье, прикрыла их платком и спокойно выкурила одну сигарету, ни о чем уже не думая, а только глядя на редких прохожих. Погасила окурок, завела двигатель и поехала к университету.

Судя по всему, я приехала еще слишком рано — часы на фонарном столбе показывали половину третьего.

Я с трудом нашла место и припарковалась среди многочисленных машин на другой стороне улицы — чуть по диагонали от входа на факультет. Двигатель я не выключила, только опустила стекла с обеих сторон от передних сидений. Я надела перчатки, сунула руки подмышки, чтобы они не замерзли — не от холода, от волнения и стала ждать. В какую-то минуту я посетовала на строгость наших правил дорожного движения — рюмка коньяка мне бы сейчас совсем не помешала. Но я совсем не хотела бы нарваться на лишние неприятности — их у меня и так хватало с избытком.

Время от времени вход в здание, за которым я наблюдала, перекрывали шуршащие шинами по мокрому асфальту машины, двери факультета хлопали со звуком пушечного выстрела, выпуская и впуская редкие группки разношерстно одетой студенческой братии. Я терпеливо ждала, поглядывая по сторонам и стараясь не пропустить его. Это отнюдь не входило в мои планы. Я была абсолютно спокойна.