Николай Наседкин - Криминал-шоу. Повести

В подъезде, когда она входила, маячил молодой человек – высокий, со светлым чубом. Зоя не обратила бы на него ни малейшего внимания, если бы ей не показалось, что парень возюкался именно у их почтового ящика. Может, почудилось? На всякий случай она достала ключи, отперла ящик – конверт, заклеенный, но чистый, без надписи. Она тут же лихорадочно вскрыла. Листок. Строчки кривые, буквы в разбег, но Зоя сразу узнала почерк мужа:

«Зоя!

Дело серьёзное! Я не шучу, поверь. Меня похитили. Они требуют 500 000 (пятьсот тысяч) рублей. Зоя, они убьют меня! Это – правда!!! Деньги, в пакете, надо положить в наш почтовый ящик – сегодня, в субботу, до 18:00. Зоя, найди деньги! Если хочешь увидеть меня живым! Зоя, они мне отбили почки!!!

Игорь».

Вернулся Игорь полностью в своё бренное, полное боли тело, когда его выволакивали из машины. Где-то совсем рядом рычала собака. Жёсткие руки вытащили его, загремело железо, Игоря впихнули куда-то и сдёрнули с головы колпак. Игорь покачнулся, чуть не упал и, щурясь на расплывшийся нерезкий мир, вскрикнул:

– Очки? Где очки?

– И без очков хорош, пидор! – рявкнул толстомордый бугай, стоявший рядом, и замахнулся.

– Да хватит тебе, – перехватил его руку-кувалду высокий светлочубый парень, – ведь забьёшь человека.

– Человека? Пидор он, а не человек!

– Сам ты это слово, – спокойно осадил парень.

– Чего-о-о? – взревел мордоворот. – А ну ещё вякни!

– Э, нэ нада. Хватит, – раздалось от дверей.

Мгновенно ссора погасла. Блондин снял с крючка на стене холщовую сумку, в которой, видимо, и везли «качан» пленника, пошарил внутри, выудил очки, протянул Игорю. Слава Богу – целёхоньки! Игорь, не протирая, прилепил их на переносицу, огляделся. Страха – настоящего, обвального – ещё не было. Пока только пропал хмель. Так… Похоже на гараж, кирпичный, просторный, странно чистый и ухоженный: столик с клетчатой клеёночкой сбоку у стены, стулья, шкафчик посудный. На столе – бутылка пузатая «Плиски», хрустальные рюмочки, бананы в вазе. Яркая лампа дневного неживого света высвечивает каждый уголок.

В мгновение Игорь прицельным взглядом журналиста впечатал в память своих новых знакомых. Только в милицейских радиообъявлениях о розыске преступников можно услышать маразматические описания вроде: среднего роста, волосы тёмные, на лице – два глаза и один нос… Нет уж, людей неприметных нет.

У мордоворота оказался внушительный живот, выпирающий из-под майки с жёлтым сигаретным верблюдом, курносый нос с вывернутыми ноздрями, прямые сальные волосы перетянуты сзади резинкой в женский хвост, в ухе – золотая серьга, на бугристых безволосых руках – грязь татуировок, на среднем пальце левой руки – массивный белый перстень и (вот, вот она – особая примета!) нет мизинца под корень.

У высокого парня, защитника Игоря, тоже обнаружилась особая примета: под пухлыми пунцовыми губами вдруг открывалась нелепая дырка вместо двух верхних зубов. И как же он лицом похож на Есенина – ещё, поди, стихи пишет.

От входа прошёл и уселся на стуле третий, в белом костюме: волосатый – в окладистой бороде, усах, густых бровях и пышной шапке кудрей. Всё это – пегое, смоль с сединой. Аурума с полкило на нём: перстень, кольцо, браслет, часы, цепочка, оправа тёмных очков да плюс ещё мундштук и зажигалка. Вид надменный, хозяйский, словно он у себя в горах на троне восседает. Как же, как же этих кавказцев в армии обзывали?.. Игорь служил уже лет двадцать тому – всё подзабылось. То ли «чурками», то ли «чурбанами»… Или «чучмеками»? Хотя нет, чучмеками вроде азиатов крестили… Или всё же кавказцев?

– Э, что у нэго там в карманах? – чурбан говорил медленно, тихо, нажимно – он явно командовал.

Толстяк ретиво кинулся (он вообще, несмотря на габариты, двигался на удивление суетливо), охлопал одежду Игоря, извлёк удостоверение, чехольчик с ключами, носовой платок. Залез двумя потными сосисками до дна в рубашечный карманчик, хотя и так видно – там ничего больше нет.

Бородач внимательно изучил малиновые корочки, положил рядом с «Зенитом» на стол. Молча налил себе рюмку коньяка, помедлил, плеснул в другую, ещё пораздумывал – и в третью. Игорь невольно сглотнул, в голове опять всколыхнулся сивушный ил. Боров, уловив взгляд-приглашение, подскочил к столу, уцепил хрустальный напёрсток. Блондин остался на месте.

– Э, вазьми.

Игорь наконец понял, что это – ему. Он не стал ломаться, приблизился, сел (и сразу понял, интуитивно, – сел преждевременно, но не вскакивать же теперь), взял коньяк и сразу, не медля ни секунды, опрокинул в рот. У-у-ух! Игорь уже и вкус почти забыл этого божественного нектара. Он взял со стола свой платок, интеллигентно промокнул губы и, уже чуть взбодрённый, с каким-то даже вызовом вопрошающе взглянул на хозяина стола.