Николай Наседкин - Криминал-шоу. Повести

– Ну-к, вы, с кружками, все за столы, к такой матери! Пошли отседа! Я только официанткам наливаю и в банки, навынос. Ну!

Страждущие из толпы взмолились было: Людмила Афанасьевна, мол, красавица, помираем, кружечку только… Но царица-хозяйка, эта самая «Людмила Афанасьевна» – низенькая жирная баба с носом-пятачком, размалёванным ртом, во рту золотая коронка поблёскивает, рядом чернеет корешок сгнившего зуба – вошла в раж.

– Я сказала и – ша!

Она вытерла руки о пятнистый фартук, на котором обильно блестели рыбья слизь и чешуя, ухватила банку Игоря (по счастью, с тарой оказался он один), плеснула в неё щедро из пластмассового кувшина какие-то опивки и сунула под кран. Игорь скрутил себя: чуть слово против вякни – останешься и вовсе без пива. Нрав этой мурластой грязной самодурихи был ему отлично известен.

– И ещё, будьте так любезны, кружечку, – корректно сказал он, протягивая деньги.

– Рыбу надо брать, положено, – буркнула «Людмила Афанасьевна», но буркнула не напористо, не приказательно – всё же Игорь заметно отличался от обычной клиентуры.

– В следующий раз – двойную порцию, даю слово. А сегодня, уж простите великодушно, у меня изжога, – как можно обаятельнее скривился он.

Подействовало. Запечатав банку и подхватив кружку с мутной жидкостью (пена опадала-растворялась на глазах), он прошёл в другой зал, где торговали водкой. Как раз выходило сто пятьдесят граммчиков. Игорь знал – этого будет мало, день только раскручивался. Игорь предчувствовал уже – и сегодня он унырнёт в загул, отпразднует на полную катушку. Только вот на что?.. Хотя, зачем об этом сейчас! Есть прекрасная мудрая поговорка: не переходи мост, пока до него не дошёл. Будет день и будет пища, вернее – питие.

Игорь взял стакан с водкой, сел за деревянный липкий стол, густо усеянный рыбьими останками, выдохнул перегар: вот он и наступил – лечебно-оздоровительный миг.

– Игорёк, привет!

Он, уже держа мерзко пахнущий стакан у губ, скосился – незнакомая физия, обросшая, со слюнявой пастью, с фингалом под глазом. Ясно. Игорь, не спеша, с усилием заглатывая, выцедил отвратную жидкость, сразу, не переводя дыхания, припал к кружке, глотнул. Только потом, добавив на закуску пару порций спёртого воздуха, повернулся к соседу.

– Ну?

Тот умильно-жалобно заглядывал Игорю в глаза, прикланиваясь и теребя рваную кепчонку грязными лапами, прошептал со стоном:

– Игорь, друган, глоточек оставь, а… Помираю!..

Игорь в юности, когда ему едва стукнуло семнадцать, наотрез отказывался верить, что когда-нибудь пожалеет о наколке. Они тогда с другом-однокашником, глотнув винца, от скуки и по глупости решили подтатуироваться слегка. Он приятелю чуть выше запястья на левой руке, там где часы обычно носят, в виде печати круглой наколол с подсказки Тургенева: «Любовь – это вешние воды!» А дружок ему на пальцах левой руки написал подкожной тушью имя – Игорь. Винцо в конце концов тюкнуло по младым мозгам, «мастер» утратил чёткость движений, и в результате мягкий знак на мизинце скособочился-скорявился, получился похожим то ли на твёрдый знак, то ли на ископаемый ять. И теперь вот, спустя годы, Игорь действительно не раз уже пожалел о своём отроческом идиотизме – любая образина узнавала его имя и фамильярничала.

Он сделал ещё пару глотков пойла и, отставив кружку с остатками к алкашу-бомжу, молча встал и пошёл. «Не дай Бог таким стать!» – кольнуло сознание, но в организме, он ощущал, уже забродили тонизирующие соки, запульсировала жизнь. Игорь нёс сумку не на плече, а в руке, на весу, стараясь не слишком плескать пиво. Сумка требовала внимания, он сосредоточился на ней, увлёкся и вздрогнул, когда опять на том же месте, уже на тротуаре Интернациональной, его напугал автомобильный рык.

Игорь отскочил, обернулся: чёрная «волжанка» вальяжно прокатила по грязной колее, выбралась вразвалку на пешеходный асфальт, осела, съезжая с бордюра на проезжую часть, прямо на «зебру», газанула и понеслась прочь. Игорь, раскалённый гневом, продолжал ещё стоять, сжимая кулаки. Какие же наглые свиньи! Весь тротуар чернел жирным газонным чернозёмом. За что только гаишники зарплату получают?!

Дома, уже ополовинив банку и всё более взбодряясь, Игорь завёлся всерьёз. Нет, что ж это такое? Значит, всякая сволочь, торгаш или проститутка, может давить всех вокруг, обливать грязью? Значит, если он едет на своей ворованной вонючей машине, то и закон для него не писан?

Трезвый – Игорь был человеком вполне благоразумным; пьяный – становился часто дураком. Лез на рожон, искал справедливости и попадал из-за этого в истории. Закипев, он уже не имел навыка остыть, остановиться, отступить. Ему и на этот раз пришла в голову гениальная идея. Он залпом хватанул ещё стакан пива, остатнее закрыл и убрал в холодильник – вернётся через полчаса, дохлебает. Вместо тенниски и джинсов, облачился для солидности в светло-жёлтую рубашку с короткими рукавами и светло-серые брюки. Сунул в кармашек малиновое удостоверение члена Союза журналистов СССР – оно было уже недействительным, но вид имело внушительный. Снял с гвоздика «Зенит», перекинул через плечо.