Инна Тронина - Птенцы «Фламинго»

Мне ребёнок был нужен в первую очередь как рычаг давления на олигарха. Сто раз Машутка могла погибнуть, а всё равно живёт. Смелая, добрая, нежная моя девочка… И даёт силы жить мне. Я представляла, как о нашем браке напишут все таблоиды. Как «папарацци» будут носиться за нами на мотоциклах. Ещё немного — и банк был бы сорван. Будущий ребёнок стал моей козырной картой.

Я потеряла ощущение реальности. Супруге-соне доложили о нашей связи, но она не отреагировала. Думала, что рассосётся само. Всё же у них дети, а приличные люди, дорожащие репутацией, на проститутках не женятся. Но моя власть над ним усиливалась от встречи к встрече. Страсть бушевала в нас, вернее, билась внутри, как пожар в торфянике. В «Малакке» или в Испании мы давали языкам огня вырваться наружу. Мне нужно было доказать, что Анна Бобровская может быть нужна знаменитому человеку не на одну ночь, а навсегда.

Сильные натуры, упрямые и властные, мы не считались ни с кем и ни с чем. Он был для меня богом, который не должен спрашивать разрешения любить. Всё это происходило едва ли на виду у посторонних. Утончённые, культурные люди отдавались животной страсти, интуитивно ощущая, что скоро наступит конец. И он наступил — с выстрелом Звягина.

На прошлогодний День святого Валентина мне принесли потрясающий букет алых роз, и среди их — две половинки одного сердца. Никакой записки среди цветов не было, зато сверкала бриллиантовая брошь в виде вензеля «А.Б.» — моих инициалов. Я поняла, кто послал эти розы, и разревелась от счастья. Через два дня мы убыли в Испанию. Летели по отдельности, а потом встретились на вилле, где в спальне стояла точно такая же корзина роз с половинками разбитого сердца…

Вот и вся история. Ничего занимательного, верно? Но это и есть правда. Это и есть судьба. Если бы с каждым происходило только то, что хочет он сам, на земле властвовала бы вечная жизнь, а люди буквально сходили с ума от блаженства. Но такого никогда не будет! Ни за что! К сожалению или к счастью?

Странно, ведь мне сейчас должно быть тоскливо, больно, грустно, страшно. Но я до окаменелости спокойна. После того, как вы, Синтия, узнали обо всём, я могу не бояться Звягина. Моя правда не сгинет вместе со мной.

Давайте, сейчас и расстанемся, ладно? У вас теперь достаточно материала для книги. А мне больше нечего сказать. Вас, наверное, ждут в отеле, или где-то ещё. А я очень устала. Так вымоталась, что боюсь отключиться по дороге домой.

Ой, мне ведь ещё сценарий нужно прочитать! Следует как можно скорее начать работу над фильмом Дои. Всякое может произойти, и я боюсь, что не смогу закончить съёмки…

Аня сидела в зимнем саду клуба «Фламинго» и смотрела сквозь прозрачную стену в холл, где воскресным вечером было очень много народу. И думала о том, что ей не нужна каменная скамейка у фонтана в центре зимнего сада. У неё есть собственное кресло, с которым при всём желании уже не расстаться.

Зимний сад был гордостью элитного клуба. Он занимал целый зал на первом этаже старинного особняка, и высокая застеклённая дверь упиралась в ажурную высокую решётку. За дверью тонул в пурге и мерцал огнями фонарей тихий московский переулок, куда можно было попасть через небольшую калитку; но только в том случае, если человек имел ключ.

За растениями ухаживал настоящий садовник, по слухам, стажировавшийся в Англии. Во всяком случае, со своими обязанностями парень справлялся отлично. Холодными зимними вечерами и ночами в клубе царило лето. Почти на каждом углу гостей встречали стоящие на одной ноге розовые экзотические птицы, давшие имя заведению. Поскольку родоначальниками моды на оранжереи считались британцы, именно туда хозяин клуба отправил на стажировку выпускника «Тимирязевки». Он никак не мог найти работу по специальности, хотя окончил ВУЗ с отличием. Настоящий клуб для избранных просто обязан был соответствовать всем положенным стандартам — и он соответствовал.

Пальмы, крокусы, фикусы, заросли лиан отнимали у садовника всё время. Казалось, Ярослав просто жил в оранжерее, потому что каждое растение требовало полива в строго определённое время, а также очень тщательного ухода. Только перед тем, как Аня, выпив кофе по окончании съёмочного дня, приехала на своём кресле немного отдохнуть, Ярослав наконец закончил подметать булыжные дорожки и удалять засохшие веточки с огромной бороды висящего на стенках плюща.

Кроме того, садовник оформил клумбу, разукрасившую хмурый февральский вечер, накормил птичек и рыбок, которые постоянно жили в оранжерее. И только после этого он ушёл. Аня блаженствовала за большой юккой и радовалась хотя бы тому, что на сегодня освободилась.