Рене Бурдье - Четвертая пуля

— И к своему великому изумлению, — сказал он, — Бертье нашел на постели труп?

— Да. Пуля попала Жану прямо в сердце.

— Бертье, в свою очередь, в ужасе, бежал, — издевался Клид. — К несчастью, горничная в отеле видела его выходящим из номера Дравиля. И вот бедняга обвинен в убийстве и за ним гонится вся полиция. Так как никто, полагали вы, не может — по крайней мере сразу — заподозрить тебя в чем бы то ни было, ты позволяешь ему скрыться и устраиваешь сцену, чтобы он окончательно исчез из поля зрения. За пределы Франции.

— Я подумала о Нью-Йорке.

Клид продолжал игру.

— Нью-Йорк? Я не согласен. Бразилия, если угодно, или Аргентина, или, я не знаю, какие еще там государства. Уругвай?

Голубые глаза засветились. Клид поддался на обман.

— Я ничего не могу больше сказать вам, — ответила она.

И улыбнулась, как бы извиняясь.

— Бертье мог изменить свои намерения, — продолжала она. — И потом, он теперь вас интересует гораздо меньше…

— Ладно. Уругвай, Бразилия или Нью-Йорк — какая разница? В настоящее время его путешествие кончилось. Шпики его задержали и, как ты говоришь, он меня интересует гораздо меньше.

Злобный смешок, которым он сопроводил последнюю фразу, заставил ее вздрогнуть. Итак, ужасная игра возобновлялась? Глаза Клида вновь стали ужасны. Его взгляд леденил. Он вновь обрел тон, с которого началось их знакомство, голос, который был подобен ударам хлыста.

— Сейчас на набережной Орфевр ему готовят прекрасную встречу в стиле, так нравящемся месье Дейблеру, — закончил он, предлагая ей сесть.

Он спрашивал себя, почему он теряет время, когда можно было бы просто передать эту девчонку в полицию. Тем более, что сам он не работает ни на кого. Она вновь принялась плакать. Беззвучными слезами, не пытаясь их скрыть. Клиду стало ее жалко.

— Зачем ты ухватилась за эту глупую историю, — мягко спросил он. — Зачем ты хочешь его выгородить? Я прекрасно знаю, что вы не проводили вместе ночь в Туре. Доказательства? Ты звонила ему из Орлеана около 10 часов 30 минут по его парижскому адресу. Как сделала это и накануне, около 9 часов, тоже из Орлеана, позвонив Дравилю и назначив свидание в этом городе. Ибо ты, а не он, заказала номер…

Она недоверчиво и безмолвно смотрела на него сквозь слезы. Клид ободряюще улыбнулся. Он теперь действительно хотел удержать ее от неверного шага, который она собралась совершить. Он не переставал спрашивать себя, ради чего она готова так жертвовать собой за Бертье. Бертье, убившего человека, который впервые разбудил ее сердце. Что толкало ее на столь неразумные поступки? Вот что пытался он понять. С таким ключом в руке он смог бы без труда пройти «дорогой смерти»: Дравиль… Вернье… Жюльетта…

Клид взял сигарету, прежде чем протянул пачку Мари-Жур Аньель. После небольшого колебания она взяла тоже. Он дал ей прикурить. Курила она машинально, сжимая тонкими губами мундштук «кравен».

Клид положил ей руку на плечо, словно пытаясь прибавить убедительности своим увещеваниям. Она должна была столько пережить, что угрозы и предупреждения уже не действовали. Надо заставить ее капитулировать, найти ключ, столь тщательно запрятанный. Он принялся ей выговаривать, как это сделал бы старший брат.

— Мне хотелось бы вас убедить, — сказал он, забыв свое тыкание, — что вы не сможете больше ничего сделать для Бертье. Он заговорит, когда им займутся основательно, потому что он допустил оплошность и против него имеются улики.

Теперь время подумать о вас. Вы уже по уши влипли в это дело. Подумайте об этом и оставьте свой ложный тон. Почему вы звонили ему из Орлеана в четверг? Пока я один знаю это и мне не хочется делиться с моим добрым другом, комиссаром Винсеном. Но Бертье рискует быть менее сдержанным, чем я. А знаете, как это называется на языке правосудия? Это называется просто — умышленное убийство. И судьи не церемонятся с теми, кто предстает перед ними с таким багажом.

Она поискала глазами пепельницу, чтобы стряхнуть пепел. Он протянул ей одну. Она стряхнула пепел и приняла прежнюю позу — голова откинута назад, взгляд устремлен в пустоту, губы сжимают сигарету. Она, казалось, ничего не слышала.

Клид нажимал, пытаясь убедить словом.

— Вы должны понять, что бесполезно запираться дальше. Вы не спасете его и только погибнете сами. Ваша версия не выдерживает критики, Мари-Жур, вы не найдете ни одного адвоката, который взялся бы защищать вас перед судьями.