Рене Бурдье - Четвертая пуля

Клид посмотрел на часы. Было действительно три минуты первого. Он проспал шесть часов как убитый.

— Хорошо. Быстрее возвращайся с машиной. Мы позавтракаем вместе. Пошевеливайся, — добавил он, — я предупрежу «дуэнью». Приготовься заодно к новости, которая может испортить тебе аппетит.

Клодетта Жема поднялась навстречу Клиду. Она, как и все, узнала об орлеанском преступлении накануне из вечерних газет. Утренние выпуски пытались поживиться на этом, но не сообщили ничего заслуживающего внимания, вновь и вновь обсасывая тайну запертой комнаты. Только по радио сообщили в утреннем выпуске, что, возможно, Клид заинтересовался делом, но в последующих сводках новостей об этом не упоминалось. Надо было встретиться с детективом, чтобы услышать подтверждение этой новости.

Клид сел на указанное ему место. Он оставил пальто горничной и предстал в своем элегантном пепельно-сером костюме. Закинув ногу на ногу, уселся поудобнее. Клодетта Жема не подала руки, когда он вошел, и ему показалось, что держит она себя настороженно. Он ей любезнейшим образом улыбнулся, но казалось, она не обратила внимания. Клиду подумалось, что он оказался перед хорошо укрепленной цитаделью, следовательно, надо осторожно осмотреть ее, прежде чем играть роль Бонапарта.

Он подождал, пока она усядется. Облегающее кимоно эффектно обрисовывало ее формы.

«Великолепное любвеобильное животное», — восхищенно оценил ее Клид после обстоятельного изучения.

Он понял, почему Клер нашел ее «потрясающей» в фильме, о котором тот говорил и названия которого не запомнил. Под вуалями Соломеи — ее узкая талия, крепкие бедра, стройные и длинные ноги должны, он хотел в это верить, вызывать у мужчин дрожь, дразнить сексуальный инстинкт.

Грудь была неплохой… во всяком случае груди, выступавшие под шелком, не казались искусственными. Лишь лицо вызывало сомнение в том, что оно может принадлежать иудейской принцессе. Нет, не потому, что оно не прекрасно. Напротив, оно было даже совершенно, и Клиду с трудом удалось отыскать хоть один изъян: на щеках под румянами родимое пятно с выступающими волосиками.

При виде странного цвета глаз, он подумал об их сходстве с глазами молодых кошек: зеленые с широкими голубыми зрачками. Она, видимо, была близорука, ибо держала глаза большую часть времени полуприкрытыми. Коротко подстриженные иссиня-черные волосы — ее единственное сходство с жестокой гонительницей Иоанна-Крестителя — завиты «под ангела».

— Я благодарен, — любезно начал Клид, — за то, что вы меня приняли. Счастлив познакомиться с вами. Это редчайшая честь — находиться с глазу на глаз со своей любимой актрисой.

Она нервно передернула плечами, отчего кимоно слегка распахнулось. Клид почувствовал, что по коже побежали мурашки. Из-под шелка выглянули обнаженные груди. Она проследила за его взглядом — и все вновь заняло привычные места.

— Думаю, — иронично ответила она, — что не обижу вас, если попрошу назвать хоть один из фильмов или театральных постановок вашей… вашей любимой актрисы. Итак, я прошу вас оставить весь этот вздор. Ибо я предвижу, что вы пришли не для того, чтобы вроде дурака-воздыхателя нести всякую околесицу насчет моего таланта.

Клид кивнул головой.

— Нет. По правде говоря, нет. Хоть я и ревностный поклонник вашей красоты и таланта, я действительно пришел не с целью нести околесицу — как вы столь любезно заметили по отношению… к другим.

Он протянул ей свои сигареты — она взяла одну, и наклонился к ней, чтобы дать прикурить. Она пользовалась духами, соответствующими ее облику, — пикантными, волнующими, немного беспокоящими. Она была заметно менее изысканна, чем Жюльетта Дравиль, и гораздо менее воспитанна, чем Вера. Тонкие деликатные пальцы заканчивались кроваво-красными ногтями. Нет, она не будет нежна с мужчинами.

Клодетта выпустила дым через ноздри.

— Теперь не пора ли сказать о цели вашего визита? — спросила она холодно. Ее глаза были подобны глубоким расщелинам. Клид улыбнулся, показав тем самым свое расположение к ней.

— Вы, должно быть, ужасно заняты, — констатировал он с улыбкой. — Прямо к цели и сразу же все точки над «і»! Прекрасный девиз. Я предпочитаю ваш образ действий действиям…

Он хотел сказать «Жюльетты Дравиль», но промолчал из боязни быть неверно понятым: женщины становятся удивительно колючими, когда речь идет об их ближайших подругах.