Ольга Лаврова: Дело четвертое: «Повинную голову... »

Маслов.Я был совершенно растерян... Не могу воспроизвести точно, что я говорил.

Знаменский.Ну, хотя бы не точно, общий смысл?

Маслов(доверительно).Я могу быть с вами вполне откровенным?

Знаменский.Вы обязаны быть со мной откровенным.

Маслов.Видите ли, Ира выбрала такой момент... очень нетактично... можно сказать, среди ночи... Нашла место и время! Вы меня понимаете?

Знаменский(настойчиво).Что вы ответили Ирине Сергеевне?

Маслов.Ну, я вспылил, конечно... Но практически никакого разговора у нас не было. Я предложил объясниться завтра. Надо было как-то прийти в себя... сообразить, что делать дальше... И потом, откровенно говоря, она стала мне в тот момент так... неприятна.

Знаменский.И вы не расспрашивали ни о чем? Как все случилось и почему?

Маслов(брезгливо).Нет, что мне эти детали? Факт есть факт, как его ни поверни, не правда ли? Лезть еще глубже в эту грязь...

Видно, что рассказывает Маслов искренне, все как было.

Знаменский(после паузы).Маслов, вы действительно не догадываетесь, почему ваша жена ушла?

Маслов.Вы же ее знаете, Пал Палыч! Ирина — человек не очень уравновешенный... бывает у нее иногда... (Осененный какой-то мыслью.) Может, до нее тогда в первый раз дошло, что она натворила, а? Начала рассказывать и вдруг поняла, какое это производит впечатление на честного человека. И убежала просто от стыда, просто не посмела взглянуть мне в глаза при свете дня! То есть это очень на нее похоже!

Знаменский.«При свете дня»... (Садится и подпирает голову кулаком.) Ох, Маслов, даже не знаю, как мне пробиться сквозь броню вашего эгоизма. «Я, я, я» — без конца «я»! А она?

Маслов.Но ведь я же...

Знаменский.Снова «я»! Да подумайте и о ней тоже! Она ведь не с курорта к вам приехала, она многое пережила за это время...

Маслов.Я понимаю, и я радовался, что она вернулась домой. Но...

Знаменский.Но узнали кое-что новое... Я-то уж меньше всего склонен забывать, что ваша жена совершила преступление. Но к вам она пришла как к самому близкому человеку, пришла открыть правду, которую так долго не решалась сказать. Кто-кто, а вы обязаны были выслушать. А вы ее грубо отталкиваете. И после этого ее же обвиняете в нетактичности. Маслов!

Маслов(изумленно).Но позвольте... неужели вы не понимаете моих чувств?! Всякий порядочный человек...

Знаменский.Чего тут не понять! В сущности, вы выставили жену из дому.

Маслов.Нет. Я ее не оскорбил, не ударил! А если что сказал, так ведь не могла она ждать, что я обрадуюсь!

Знаменский.Нашли, чем гордиться — не ударили... А ваша хваленая порядочность... (Морщится.) Эх, Маслов!

Маслов(сердясь и недоумевая).Что вы хотите сказать?

Знаменский(жестко).Что в вашем возрасте трудно быть столь наивным.

Маслов.Но... о чем вы?

Знаменский(меняя тон, мягко).Николай Семенович, попробуйте абсолютно честно заглянуть в себя. В глубине души вы давно уже все знали.

Маслов(совершенно ошарашен).Как это знал?! Что вы?!

Знаменский.Знали, Николай Семенович. Конечно, знали. Таких вещей нельзя не знать. Другое дело, что вы ни в коем случае не желали этого осознать, запрещали себе думать. Потому избегали разговоров с женой о ее неладах с начальством, не любили точных денежных расчетов, принимали на веру удивительное умение Ирины Сергеевны вести хозяйство и даром покупать дорогие вещи.

Маслов(в смятении).Нет... нет... вы ошибаетесь...

Знаменский.Не ошибаюсь, Николай Семенович. Я вам больше скажу — вас очень устраивало такое положение дел. Вольготная, обеспеченная жизнь. Даровые обеды в ресторане. Словно с неба, валятся дубленки и портсигары с камешками. Кстати, где портсигар?

Маслов.У меня...

Знаменский.Вот видите. Жена при вас снимала серьги и кольца, а вы промолчали о том, что в кармане лежит, — благо вам личного обыска не делали. И у нее не повернулся язык сказать: «Отдай».

Маслов(беспомощно).Но я тогда не думал... Это же моя личная вещь!..

Знаменский.У Ирины Сергеевны был еще браслет в виде змеи. Он где?

Маслов.Браслет Ира давно продала — мы копили на машину.