Сергей Мартин - Кровавый Меркурий

Но всё же он ни на минуту не забывал об относительности этой безопасности, помня о дьявольской изобретательности киллера, с какой тот шёл к своей цели. Если Палач всё ещё охотится на него и каким–то образом выйдет на след, то за свою безопасность Цезарь не даст и гроша.

Об этих страхах босса не знал никто, кроме его верной подруги Клеопатры, оставшейся наместницей в России и, по существу, возродившей организацию из пепла. Империя вновь ожила и окрепла, в неё влилась свежая кровь новых молодых "рекрутов", мечтающих о красивой жизни за чужой счёт. И на их прокорм требовались колоссальные средства, а "императорская казна" – общак сильно похудела благодаря всё тому же мерзавцу Палачу. Всякий раз, вспоминая об этом, Цезарь скрипел зубами от бешеной ярости и мечтал когда–нибудь свести счёты со своим врагом, если, конечно, судьбе будет угодно пересечь их пути.

Но страхи страхами, а дело делом. Нужно было восстанавливать свою былую силу и власть, иначе другие, молодые, наглые и сильные, вышвырнут на обочину жизни. Цезарь уже чувствовал их алчное дыхание за своей спиной, и это заставляло торопиться. Он давно вынашивал планы грандиозной операции, отдав её подготовке массу времени, сил и средств, но прошлогодние события сорвали их, заставив бороться за выживание. Теперь же эта операция вновь стала актуальной. Антону Борисовичу позарез нужны были деньги, очень много денег. Только они могли вернуть утраченные позиции в жестоком мире истинной власти, почти невидимой для обывателей. Именно необходимость возобновить подготовку к этой "афере века" заставила его избрать местом своего вынужденного изгнания Женеву и извлечь из этого пользу.

С самого начала всё шло прекрасно. Цезарь быстро восстановил нужные связи. В игру вступили такие могущественные силы, что в успехе задуманного он уже не сомневался. Но вдруг объявился совершенно неожиданный фактор, поначалу заставивший его немного понервничать. Одна из его фирмёшек – «данников" каким–то непостижимым образом подобралась вплотную к товару, выйдя на "продавца". Мало того, по совершенно невероятному стечению обстоятельств эти шустрые ребята вышли на его же "покупателя". С ним они контачили пару лет назад и пытались всучить туфту. Тогда они сами попались на ловком мошенничестве, но вовремя отыграли всё назад. Цезарь был в курсе всей этой возни и шумихи вокруг "краски", которые то стихали, то разгорались вновь в начале девяностых, пока совсем не сошли на нет. Весь этот долгий спектакль, тонко срежиссированный российскими спецслужбами, имел лишь одну цель – дезинформировать заинтересованные в "красной ртути" стороны, убедить, что такого вещества в природе не существует.

Об истинном положении дел знал лишь очень узкий круг людей, ревностно оберегающих эту тайну, государственную стратегическую тайну… Но времена менялись, менялась и власть, и люди при власти, не забывающие о своих личных интересах. А они, эти интересы, простирались очень широко, по существу на всю страну, давно ставшую гигантской кормушкой, от которой только ленивый и трусливый не отхватывал куски пожирнее да послаще. Товаром стало всё, абсолютно всё, даже государственные тайны и стратегические материалы. И этим не грех было воспользоваться.

Когда Цезарь узнал, что в его "огород" забрели "дикие козлы", он поначалу решил прихлопнуть их словно мух, но умница Клеопатра отговорила его от столь решительного и кардинального решения возникшей проблемы, быстро смекнув, как обратить её на пользу дела. Аргументы Галины убедили его, и Цезарь решил включить этот неизвестный "Икс" в свою сложнейшую формулу. Естественно, что Клеопатра сама взялась за корректировку плана и вскоре поделилась с ним своим маленьким шедевром, восхитившим его изысканной изощрённостью. Хотя и пришлось всё менять на ходу, но теперь операция выглядела почти неуязвимой…

Именно над этим новым планом своего "серого кардинала", как в шутку он называл Галину, Антон Борисович и размышлял, сидя на балконе отеля и взбадривая себя коньяком. Вечер незаметно и быстро отгорел закатом, и над Женевой опустилась ночь, тихая и звёздная, идеальная для влюбленных парочек, прогуливающихся по набережной. Цезарь не был сентиментальным, но и он блаженно потянулся в кресле, мечтательно взглянув на звёзды. Но не они его вдохновляли, а те перспективы, которые открывались при удачном завершении операции. От этих перспектив дух захватывало, и Антон Борисович, вылив в бокал остатки коньяка, выпил его одним большим глотком и с шумом выдохнул.