Сергей Мартин - По следам Зверя

–– Ты что, Палач, совсем охренел?! – возмутился Болт. – Я не идиот, чтобы сам на себя клепать…

–– Заткнись и слушай, сволочь, что тебе говорят. А пасть разинешь, когда я разрешу, – зло оборвал его Клёнов. – Это – плата за жизнь. Грехи надо искуплять. И попробуй только сорваться с крючка и пойти в отказ. Если твои кореша узнают, кто сдал Большого Брата, тебе хана. А я могу устроить это.

Болт даже побелел от бессильной ярости. Грязно выругавшись, он прошипел:

–– Ещё сочтёмся…

–– Не дождёшься, – усмехнувшись, ответил Клёнов. – Валет, тебя тоже касается то, что я сказал. Да, о нашем визите рассказывать в милиции не рекомендую. А теперь – спать.

Встав со стула, Алекс подал знак своим парням и пошёл на выход. Болта и Валета усыпили из газовых баллончиков, сняли наручники и уложили на кровати, вернув обстановке первоначальный облик и тщательно убрав все следы пребывания «гостей». Вскоре группа собралась в переулке у машин.

–– Что теперь? – спросил Марьин Клёнова. – Двинем за Большим?

–– Конечно. Надо брать его за жабры и немедленно, пока до него не добрался Ходаков.

–– Они очухаются только к утру. Так что Василию ещё не скоро удастся разговорить их, а у нас будет достаточно времени, чтобы пообщаться с Буровым.

–– Тогда чего мы ждем? По коням! – скомандовал Алекс и сел за руль БМВ.

Через минуту небольшой караван машин выехал из переулка и скрылся в темноте.

12.

Село Ташла, 30 км от Автограда

24 октября 2000 года, 3.30

Большой Брат спал беспокойно, ворочаясь с боку на бок, то и дело задыхаясь и громко храпя. Обильный поздний ужин и изрядная доза спиртного тяжелыми булыжниками лежали в желудке, вызывая тревожные и смутные сновидения. Но главной причиной тревоги были всё же не излишества, которые он позволял в угоду чреву и во вред здоровью, а события последних дней. Сверхвыгодная сделка, сулящая многомиллионные барыши, обернулась едва ли не крахом нового короля криминального мира огромного города. Эта стерва Клеопатра втянула его в грязное дело с ублюдками чеченцами, «разведя» их с Эмиром, а он, как последний лох, клюнул на ее крючок. Нет, он не боялся грязи и ради таких огромных денег мог пойти на всё. Но Буров очень не любил, когда его подставляли партнёры, играя с ним, как с болванчиком. Если бы он знал, что задумали "черножопые", то и сам с удовольствием кинул бы их на «бабки» и подставил ФСБ. Теперь же он оказался по уши в дерьме и приходилось крутиться и вертеться, как карасю на сковородке. Промедли он с «зачисткой», и дело приняло бы ещё худший оборот. Но, слава Богу, теперь его не так–то просто будет прижать к стенке, ведь мёртвые молчат и уже не смогут свидетельствовать против него. Тем не менее приходилось скрываться, что было для всесильного босса криминала и унизительно, и довольно накладно, ведь потеря контроля в управлении бригадами и вассальным бизнесом оборачивалась большими убытками и могла привести к потере авторитета. Всегда найдётся кто–то из особо борзых, кто затеет бунт, и, если прозеваешь, можешь потерять не только «трон», но и башку…

Все эти нерадостные мысли не давали покоя Бурову. Они сделали его вспыльчивым и раздражительным, лишили нормального сна и плотских утех. Даже красавица Оксана, лежащая рядом с ним на просторной постели, не возбуждала в нем желания заняться сексом. Ему почему–то вдруг стало так жалко себя, что Буров проснулся. Нестерпимо хотелось пить (во рту словно кошки нагадили). Он повернулся на бок и потянулся рукой к тумбочке, на которой предусмотрительно оставил с вечера стакан с холодной родниковой водой, но пальцы шарили по гладкой деревянной поверхности, не находя вожделенной влаги.

Вот здесь Буров и почувствовал холод стали на своей шее, а потом увидел человека, с которым ему меньше всего хотелось встретиться. Он предпочел бы считать происходящее сном, отчего и вырвались у него слова: «Не может быть!» Но Палач заговорил, и это случилось наяву.

–– Может. Всякое может случиться, Буров, – тихо сказал Клёнов и усмехнулся. – Бывает – лягушки летают и рак свистит… Видишь, Большой Брат, какая занятная штука – жизнь. Недавно я был в твоих руках, теперь ты в моих. Ирония судьбы, не правда ли?

Буров заморгал и что–то промычал невнятно. Он начал оправляться от первого шока и теперь лихорадочно соображал, как спасти свою шкуру. Его заплывшие глаза шарили по комнате, оценивая обстановку, и это не осталось незамеченным Клёновым.