Эрик Эмблер - Свет дня

— Что ж, вполне заслуженно и логично. Интересно, какой? То есть в каком размере?

— В размере пяти тысяч лир плюс специальное разрешение обменять их на иностранную валюту в виде долларов США или британских фунтов стерлингов. Само собой разумеется, по официальному курсу.

На какой-то момент мне даже показалось, что он просто оговорился. Причем совершенно случайно.

— Лир? Вы, случайно, не ошиблись, господин майор? Наверное, хотели сказать «долларов», так ведь?

— Нет, не ошибся. Я сказал «пять тысяч турецких лир», — недовольно поморщившись, жестко произнес он.

— Но ведь… ведь это всего пятьсот долларов… или… или всего двести фунтов стерлингов!

— Да, вы правы. Приблизительно так. Сюда также входит стоимость вашей дорожной сумки и прочих личных принадлежностей, утерянных в ходе нашей операции. Кроме того, нами уже предприняты должные шаги по снятию с вас обвинений в контрабанде и иных нарушениях закона. Включая направление положительной характеристики вашей деятельности в… Интерпол. — Он значительно поднял указующий перст куда-то вверх. — Полагаю, вы согласитесь с тем, что наше отношение к вам нельзя назвать иначе чем по-настоящему щедрым, так ведь?

Более щедрым мог бы быть разве только удар ногой мне прямо в пах… Я почти открыл рот, чтобы предложить свои услуги по завершению дела в Риме, но вовремя одумался — ничего путного от этих легавых все равно не дождешься! От них одни только неприятности…

— Вы, кажется, хотели что-то сказать? — очевидно заметив мой невольный порыв, спросил Туфан.

— Да, сэр, хотел. Когда и каким именно образом мне предстоит вернуться домой, в Афины?

— Директор уговорил нашего британского генерального консула выдать вам соответствующий дорожный документ на одну поездку отсюда в Афины. Должен заметить, это было совсем не легко, Симпсон. Консул согласился сделать это только в виде личной услуги Директору. Кроме того, на ваше имя уже заказан билет на самолет авиакомпании «Олимпикос», вылетающий в Афины ежедневно в пять сорок. Представитель генконсульства встретится с вами у отеля «Хилтон» ровно в три тридцать и передаст вам авиабилет и указанные дорожные документы. Ну а если вы прямо сейчас скажете мне, в какой именно валюте вы хотели бы получить причитающуюся вам премию, то представитель Бюро вручит вам также и деньги.

— Я предпочел бы в американских долларах.

— Очень хорошо. Тогда, кажется, все. Хотя вид у вас такой, будто вы чем-то недовольны, Симпсон. Это так?

— А чем, собственно, мне быть особенно довольным?

Он пожал плечами:

— Возможно, вы думаете, что в Риме вам было бы куда лучше. Кто знает, кто знает… Скорее всего, вряд ли. Ведь даже если бы эти украденные с вашей помощью сокровища и оказались в Риме, мы бы все равно нашли способ вернуть их, но тогда первым, кого нам пришлось бы арестовать, оказались бы именно вы. Так, может быть, лучше все-таки считать, что вам повезло? Весьма повезло!

— Сэр, а вы не забыли, что некое весьма важное для меня письмо по-прежнему находится у Харпера?

— А с чего бы, скажите, ему пускать его в дело сейчас? Какой смысл?

— Чтобы отомстить мне конечно же! Я ведь подло предал их! И могу пойти еще дальше…

Туфан покачал головой:

— Не будьте настолько наивны, Симпсон. Это вы кое-что забываете, не я. Харпер просто не может быть достаточно уверен в том, сколько и что именно вам удалось о них узнать и сколько и что именно о них вы рассказали нам. В этом, кстати, до конца не могу быть уверен даже я сам. — Его тонкие губы слегка растянулись в скептической улыбке. — Как видите, у вас с ним много общих интересов. С его точки зрения, чем меньше у вас дел с полицией, тем лучше.

— Веселая перспектива, ничего не скажешь.

— Не самая плохая, Симпсон, уж поверьте. Которая, может даже, когда-нибудь приведет вас к мысли о необходимости стать честным человеком. Кто знает, кто знает…

Работай, Симпсон, в поте лица своего, ибо ночь уже близко…

Господи, как же мне хотелось тут же встать и плюнуть этому самодовольному полицейскому чинуше прямо в лицо! Увы, известные всем обстоятельства не позволяли мне этого сделать. А жаль, искренне жаль… Оставалось только довольствоваться в каком-то смысле успокоительной мыслью: что ж, с паршивой овцы хоть шерсти клок… Поэтому максимум, что мне удалось из себя выжать, — это вроде бы пренебрежительно ухмыльнуться. «Вроде бы», потому что никакой реакции от него не последовало. Видно, кожа у всесильного майора Туфана была потолще, чем у самого крупного тропического слона.