Кирилл Казанцев - Мастер-класс по убийству

– По утрам пил холодную воду, – закончил я поросшую мхом, старинную шутку и спросил его: – Женя, не мог бы ты проконсультировать меня по одному вопросу?

– Смотря что тебя интересует. Если в моей компетенции, то, пожалуйста.

– Меня интересует акт вскрытия Сливиной. Это было два года назад…

– Помню! – прервал меня Левченко. – Девчонка совсем. И что? Ты конкретно говори.

Поняв бессмысленность хождения вокруг да около, я начистоту выложил ему все.

– Этого не может быть! – вскричал он. – Когда стало известно, что в тканях обнаружено отравляющее вещество? – Он полистал рабочий блокнот. – Вот оно! Нашел! Алкалоид акотинина. Я лично звонил следователю!

– И между тем… – пожал я плечами.

– Подожди, давай разбираться! – Левченко взглянул на меня грозно и вызвал секретаря.

Когда в кабинет зашла миловидная женщина в белом халате, приказал принести документы. Пролистав листы из папки, он вытащил нужные и углубился в чтение.

– Странно, – проговорил он, нахмурившись. – Но здесь указана только причина смерти и отсутствие в крови алкоголя и наркотиков.

– И как это можно объяснить? – поинтересовался я осторожно.

– Как, как! Никак! – Глаза Евгения засверкали. – Потапова уже не спросишь! А что Захаров говорит?

– Он покончил жизнь самоубийством. Труп, по всей видимости, уже доставили.

– Друзья-однокашники, – выговорил Левченко зло. – Договорились…

– А они что, знакомы были? – удивился я. Эта информация могла объяснить многое.

– Однокурсники по высшей школе.

Левченко еще раз просмотрел документы.

– Гляди, и не подкопаться… Все оформлено, как положено. Мастера…

Левченко снял очки, протер стекла мягкой салфеткой и сказал:

– Хоть о мертвых и не говорят плохо, но Потапов меня разочаровал. На моей практике это первый случай. Удивляюсь, как он отважился пойти на это? Ведь эксперт за объективность экспертизы несет ответственность, вплоть до уголовной. Привлекать уже, разумеется, некого, но осадок остался. Я сейчас подумаю, как поступить, но попрошу тебя пока особо не распространяться.

– Но следователь должен знать о письме, – возразил я. – Наличие яда меняет все!

– Я же не запрещаю тебе этого, прошу лишь не вдаваться в подробности. Потому что он спросит тебя, откуда информация. Придется на меня ссылаться. А мне это надо? Я сейчас жалею, что тебе по дружбе все рассказал, – проворчал он и, заметив мой удивленный взгляд, осекся. – Это я пошутил, но в каждой шутке всегда есть доля правды. Ты убеди следователя, что необходимо эксгумировать труп и направить на дополнительное исследование. А мы постараемся выудить из останков максимум информации.

– Я об этом уже думал, – сказал я и поинтересовался: – А что это за вещество, о котором ты говорил?

Левченко поднялся с кресла и подошел к книжному шкафу. Вернулся на место с толстой книгой в руках. Открыл ее на нужной странице и протянул мне. Я увидел на развернутом листе фотографию восхитительного фиолетового цветка. Но когда я прочитал описание, то меня постигло разочарование. Цветок, которым я так залюбовался, назывался аконитом джунгарским – смертельно опасным растением. Оно произрастает в Китае, Казахстане и Киргизии. В его соке содержится алкалоид акотинина, двух миллиграммов которого при попадании внутрь достаточно для смертельного исхода. Смерть наступает от паралича сердечной мышцы и паралича органов дыхания. Специального антидота (противоядия) от этого яда нет.

– Ничего себе, ягодки-цветочки, – изумился я, возвращая Левченко фолиант. – И часто им травят?

– В древности применяли часто. Оружие им обрабатывали, а сейчас этот яд как орудие убийства не встречается. Я, конечно, не имею в виду бытовые отравления всяких там туристов и путешественников. А вообще его в обиходе называют джунгарским драконом.

– Дракон, говоришь? – переспросил я. В голове сразу возникла ассоциация с названием клуба. Конечно же совпадение было случайным, но в цвет. Онако сейчас меня интересовал несколько иной вопрос.

– Женя, а его, этого дракона, спустя два года можно выявить? – спросил я.

– Я же говорю, попробуем, – ответил он. – Почему бы нет.

Оказавшись на улице, я вздохнул полной грудью. Хотя морг и был крупнейшим в Европе и современным учреждением своего профиля, с хорошей вентиляцией и холодильными камерами, но тленные миазмы витали там вполне реально, проникая, кажется, даже под кожу.

Сев в свою автомашину, я стал размышлять.