Валерий Фурса - Десятая заповедь

— Что случилось, Коля? Почему ты сидишь на ступеньках?

— Он вот это сидение в своем дворе в ближайшие лет двадцать как манну небесную вспоминать будет, — зловеще прошипел представитель власти. — Вставай, козел, а не то тумаками подниму! В кутузку поедем! К следователю! В убийстве признаваться. И каяться, если душа еще совсем не зачерствела.

— Да вы что, господин лейтенант, белены объелись! — гневно посмотрела на милиционера Вера. — Убийцу нашли! Да я за такие слова сама с вас погоны посрываю!

— Вот семейка! — с притворной озабоченностью ударил себя по ноге Макар. — По обоим тюрьма плачет!

— Вера!.. Кто-то Василия убил… — еле поднимаясь на ноги, тихо сказал жене Николай. — А этот ирод считает, что это я сделал.

— Ой, горе!.. — еле выдохнула из себя. — Да что же это делается? Кому же он комом в горле стать мог?… Как же там Галина с детьми?… — затужила она, заламывая руки и не замечая слез, градом покативших из глаз.

— Иди к дочке, Верочка! Я в милицию поеду. Со следователем поговорю. Может, и выясню что-то о Васе… А ты отдохни немного. И попробуй не волноваться. Тебе нельзя.

— Поехали! Поехали уже! Только одежку теплую прихвати! Не на курорт собрался.

Николай оцепенел от такой наглости. Был бы на месте Макара кто-то помоложе, то и не сдержался бы. А так — только зубами заскрипел, стиснув руки в кулаки. Лишь тихо молвил:

— Не дай Бог свинье рога! Всех заколет…

— А эти слова я тебе тоже припомню, — злобно прошипел милиционер. — Не раз припомню! На коленях прощения просить будешь! Но не дождешься!..

Хотя и не слишком громко велся разговор во дворе, но родители Николая его услышали и тоже из хаты вышли. И они всю ночь не спали, пытаясь помочь детям с больной внучкой.

— Что это у вас здесь творится? — озабоченно спросил хозяин, переводя взгляд с сына на милиционера.

— Папа! Кто-то Василия убил, — еле выдавил из себя новость сын. — Я сейчас в милицию поеду. Надо помочь разобраться.

— Не разбираться, а в тюрьму садиться! — зло улыбнулся милиционер. — Хотя бы перед родителями имей смелость сознаться в содеянном!

— Что это ты мелешь, Макар? — разгневано набросилась на него мать Николая. — С чего бы это наш сын друга своего убивать стал? Да и когда он это сделать мог, если вечером Василий у нас был. По дороге с работы они вместе зашли. Ночью мы все не спали. Внучка наша заболела. Николай только в два часа ночи за «скорой» бегал. На ней и домой приехал.

Что-то у Макара в кучу не увязывалось… Если Оксана правду говорит, то Николай, и вправду, не мог быть на месте происшествия час назад. А если не был — значит, не он… Оксану Макар давно знал. Еще со школы. Знал о ее нетерпимости к вранью. Стоило бы задуматься.

Но он уже настолько убедил себя самого в виновности Николая, что никаких новых свидетельств даже не пробовал анализировать. Наверное, слишком маленькой оказалась у него масса серого вещества, которое в народе мозгом зовется. Той массы, в которой мысли рождаются. Потому он просто отмахнулся от только что услышанного, как от надоедливой мухи. Не желал он анализировать очевидные для всех вещи. И дальше упрямо принимал желаемое за действительное. Правда, уверенность в том, что убийца именно Николай, возникла у него совершенно спонтанно. Никакого обоснования под собой эта уверенность и не могла иметь. Но бравый милиционер почему-то настолько поверил в свою фикс-идею, что ни о чем другом и мыслить уже не желал. Да и не мог. Зачем думать, если все и так ясно?!.

Сколько там той езды от дома Николая до районного отделения милиции? Пять-семь минут, не больше. Но сколько мыслей пронеслось в его голове за этот коротенький промежуток времени. Вспомнились и их детские игры, и пионерские костры в лесу, и студенческие будни. Все эти воспоминания, как кадры немого кино, быстро-быстро пронеслись перед внутренним взором памяти. Пролетели и угасли, как утренняя заря, уступив место воспоминаниям последних лет.

Хотя и трудно начиналось развитие их бизнеса, но велся он честно. Ни государство, ни людей никогда не обманывали. И с контрагентами всегда честными были. Трудно на ноги вставали. Ведь практически с нуля начинали, без стартового капитала. Кто-то другой, будь он на их месте, возможно, и не рисковал бы. А они решились. И сделали то, что многие считали невозможным.

Теперь, когда у них было пять прибыльных предприятий, многие и завидовать стали. Наезжать начали, угрожать, или льстивыми словами пытались склонить к мысли о продаже бизнеса. Причем, за смехотворно малую цену.