Ольга Лаврова - Ответный удар

Томин.Не брось, а точно! Недаром же просил: никакой экзотики. Милый, но ширпотреб.

Василий.Я и дал ширпотреб. На моей памяти таких брошек изымали штук шесть, и все на одно лицо. Не на ней ты погорел, Саша, а на легенде. Драгоценности в каком-то кресле — неправдоподобно.

Томин.Судишь по себе, Василек, без учета среды. Там господствуют два девиза: «На свалке всё есть» и «Кто ищет, тот всегда найдет!» Сказания о кладах передаются из уст в уста, и им принято свято верить. Так что легенда была беспроигрышной! А подвела твоя брошка... Точно говорю.

Василий (вертя брошку) .Странно...

Томин.Главное — обидно. Меня наводят на нужного человека, он уже лезет за деньгами, и вдруг вижу — узнал ее и сразу корчит оскорбленную невинность и коленкой пониже спины... Пошли, распишемся, что я ее вернул, но запомни: на тебя вот такой зуб!

Уходят.

Кабинет Знаменского. Продолжается допрос Воронцова.

Воронцов.Должен кто-нибудь заведовать и свалкой, Пал Палыч.

Знаменский.Но почему именно вы? Говорят, были одаренным певцом, подавали надежды... Мрачный финал.

Воронцов.Вы интересовались моим прошлым. Наводили справки.

Знаменский.Даже приглашая в гости, о новом человеке стараются узнать побольше, а я приглашаю на допрос. В этом доме инкогнито соблюсти трудно... Итак, почему?

Воронцов.Простенькое словечко. А сколько за ним стоит! Целая загубленная жизнь... Вы касаетесь глубокой раны, Пал Палыч. Если бы не ваши добрые, умные глаза и необъяснимая уверенность, что вы сможете понять...

Знаменский.Попытаюсь.

Воронцов.Был молод и красив. Пел так, что зал сходил с ума. И, между прочим, без микрофона во рту, как нынешние! Жизнь рисовалась сплошным триумфом... Но искусство — нескончаемый труд. А я женолюбив и жаден до удовольствий. Были поклонницы, были деньги, но хотелось все больше... Начались левые концерты, — изредка, потом чаще. Стал чем-то вроде антрепренера, сколачивал труппу, организовывал гастроли, даже конферировал немножко. Словом, зарвался... И вот — суд, скандал, несмываемое пятно на имени. Три года за решеткой... Вышел — кто не здоровается, кто сочувствует с гаденьким любопытством во взоре. Все рухнуло. Встречи со старыми друзьями резали ножом...

Знаменский.И вы не пытались вернуться на сцену?

Воронцов.Пытался, Пал Палыч. Но прежние завистники получили козырного туза в руки! Меня третировали, как могли. Где было петь? В киношке перед сеансом? Какая-нибудь давняя знакомая вдруг кидалась к эстраде с истерическим воплем: «Боже, это Евгений Воронцов!»... Опустим жестокие подробности, дорогой Пал Палыч. Я — на свалке, этим все сказано. В конце концов, мог просто спиться и умереть под забором. Но выстоял... И глубоко-глубоко еще доживает в смертных муках артист!..

Знаменский.Нет повести печальнее на свете... (После паузы.) Однако дело есть дело. Должен получить от вас подробные разъяснения но всем пунктам составленного нами акта.

Воронцов.Какого именно?

Знаменский.Того, который вы подписали при изъятии болванок, стружки и обтирочных концов.

Воронцов беспокойно взглядывает на часы.

Знаменский.Спешите?

Воронцов.Честно сказать, сердце не на месте... Возможно, сочтете это причудой холостого чудака, но — кот двое суток не кормлен! Загулял, негодяй, и пропал.

Знаменский.Где двое суток, там лишний час не в счет.

Воронцов.Мне казалось, казенное время истекло.

Знаменский.Бог с ним, со временем, мы только-только разговорились!

Лёля и Ляля стоят на улице на прежнем месте встречи с Воронцовым.

Лёля.По-моему, двадцать минут — предел, даже для Евгения Евгеньича со всеми его государственными заботами!

Ляля.Главное — так упрашивал! А теперь неизвестно, что и делать, весь вечер из-за него испорчен.

Лёля.Пошли! У Станиславского знакомый администратор, еще успеем.

Быстро уходят.

Криминалистическая лаборатория. Кибрит и только что вошедший Томин.

Томин.Здравствуй, чужая невеста! Еще трудишься?

Кибрит.Кончала для Пал Палыча графологическую экспертизу. Пятнадцать раз «В. Бах», и все по-разному. С умыслом, но неумело.